— Сначала все вместе пойдёмте в ресторан, — решила за всех врач команды Тамара Михайловна, невысокая женщина с короткими волосами, лет тридцати или чуть больше.
С врачом я, конечно, спорить не рискнул, тем более и сам хотел затравить голодного червячка. Команда, побросав баулы с хоккейной формой и клюшки в холле гостиницы, в количестве примерно тридцати голодных мужиков и одной женщины, переместилась туда, где летали вкусные запахи, и играла музыка. А уже в ресторане я представил, какая конкуренция меня ожидает. Столики в «Ленинграде» были по шесть человек. Два стола заняли девять защитников и три вратаря. За следующими тремя разместились семнадцать нападающих! Значит, я должен был попасть в десятку лучших игроков атаки по итогам турнира, чтобы железно закрепиться в составе.
«Эх, жаль, что не отбирают лучших по скорости уничтожения пищи, а то я точно был бы первым», — усмехнулся я, сметая со спринтерской скоростью первое, второе, третье и компот.
И если в ресторане я узнал, какая мне предстоит конкуренция, то после ресепшена я увидел, в какую тройку нападения меня затолкали. Потому что тренер Прилепский решил селить всех исключительно по игровым сочетаниям, по три человека.
«Эпический замес, это же два мелкососа!» — подумал я, разглядывая двух школьников лет по семнадцать, которые с опаской в тесном номере гостиницы глядели на меня. Один где-то под метр восемьдесят, другой где-то под метр семьдесят, комплекция тела — велосипедная, то есть буквально одна рама. Понятно, что года через два оба заматереют, но играть-то нужно сейчас!
— Я лягу у окна, а вы как хотите, — пробубнил я, занимая лучшую койку и раскладывая личные вещи в тумбочку. — Как хоть вас зовут?
— Я — Вова Ковин, а он — Сашка Скворцов, — сказал более бойкий высокий парень. — Нас тренер юношеской команды Валерий Иванович Кормаков направил на просмотр.
— Ковин и Скворцов? — Повторил я, пытаясь вспомнить, были ли такие хоккеисты в будущем. — Где-то слышал про вас. Хотя может быть вы просто однофамильцы. Ладно, хрен ли сейчас впадать в панику. Я — Иван Тафгаев, будем знакомы.
Мы пожали друг другу руки, я их юношеские ладошки, они мою мясистую и загребущую «лопату».
— Нам мужики по итогу это Череповца нужно будет стать лучшей тройкой нападения, — я ещё раз посмотрел на парней, когда они переодевались в трико, ничё так жилистые. — Для этого нужно выучить две главные секретные комбинации.
— Какие? — Заинтересовался мелкий Скворцов.
— Первая — я, когда вот так клюшкой стучу по льду, — я потарабанил ребром ладони по спинке кровати. — Нужно срочно отдать шайбу мне.
— А вторая комбинация? — Спросил с вызовом более борзый Ковин.
— Если не знаешь, что делать с шайбой, тоже отдай мне. И ещё несколько наработок сделаем, завтра на тренировке, — я подмигнул пацанам.
— А может быть сейчас? — Решил подколоть Скворец.
— А сейчас на горшок и спать, — хмыкнул я. — «Спокойной ночи малыши» разрешаю сегодня не смотреть.
На первый турнир памяти космонавта Беляева заявились кроме хозяев, череповецкого «Металлурга», ещё пять коллективов. Наше горьковское «Торпедо», ленинградский СКА, «Локомотив» и «Крылья советов» из Москвы, и последняя команда воскресенский «Химик». В просторном холле дворца спорта «Алмаз» вывесили соответствующую таблицу и расписание игр, по которой открывать соревнование предстояло в пятницу 17 сентября нашему «Торпедо» и хозяевам, команде «Металлург».
Я представил, как к девятнадцати часам сюда набьётся полный стадион работников металлургического комбината, три тысячи суровых череповецких мужиков, и как они будут гнать своих хоккеистов в атаку, то немного разволновался. Хитрость турнира заключалась ещё и в том, что каждую игру команда хозяев имела фору в две шайбы. То есть к примеру, если мы завтра выиграем в первой встрече со счётом 2: 1, то в протокол запишут 2: 3, уже в пользу череповчан.
«Так можно и под фанфары загреметь», — подумал я, ведь вех возможностей своей первой команды в этом прошлом даже не представлял.
— Тафгаев, давай быстрее в раздевалку! — Окрикнул меня помощник главного тренера, которого я до сих пор не запомнил, как зовут. — Через десять минут нужно быть уже на льду.
— Разберёмся, — пробубнил я себе под нос.
Хоккейная тренировка, которую предложил «папа», как за глаза называли тренера Прилепского игроки, ничем не удивила. Всё тот же челночный бег от синей линии до красной и обратно. Круги по полю с ускорением. Броски в касание и после дриблинга, между расставленных на льду специальных разноцветных фишек.