Местечко, где мне пришлось пилить брёвна и валить лес называлось Вая. И хоть в этом посёлке, расположившемся на берегу Вишеры, имелся и свой клуб и наличествовал женский пол, но повальное пьянство и следующее за алкоголем половое распутство, доводили местное население до самого настоящего скотского состояния. Создавалась такое ощущение, что народ в этом богом забытом месте работает, чтобы потом все деньги пропить, и пьёт, чтобы был стимул работать.
Исключение составляли лишь несколько немецких семей, переселённых из Крыма ещё в 30-е годы. Жили они своим тесным мирком, разговаривали между собой только по-немецки и в отличие от остальных практически не пили. И дома этих немцев разительно отличались от других построек посёлка. Они имели высокие плотные заборы, крытые добротной крышей дворы, а во дворах у этих «куркулей» мало того что был настелен дощатый пол, так там стоял идеальный порядок. И было больно видеть, в каком запустении находились те хлипкие хибары, где проживали русские. В огороде кроме картошки у них ничего не росло, а дворы были завалены грязью и хламом. И если немцы держали коров, свиней, овец и гусей, то русские подчас вообще не имели никакой живности.
— О чём вы, Иван, задумались? — весело спросила меня Виктория, когда мы, дружно скрепя валенками по снегу, миновав здание какой-то школы, направились в сторону частного сектора.
— Когда на голову человека валятся неприятности, то он думает только об одном — за что ему это всё? — улыбнулся я. — Где я провинился? Что натворил?
— И вы уже наши ответа на свои вопросы? — захихикала Вика.
— Мне за несколько последних лет очень часто и по-крупному везло, — буркнул я. — А теперь, по всей видимости, судьба решила вернуть долг. Баш на баш.
— А можно поинтересоваться, что это за история с американской командой? — скромно пролепетала вторая девушка Надя.
— Слышали такое название — «Москва Ред Старз»? — хмыкнул я.
— Извините, Иван, мы с подругой в спорте ни бум-бум, — прыснула от смеха Виктория.
— Тогда объяснять буду на пальцах, — улыбнулся я. — Товарищ Брежнев осенью прошлого 1973 года поручил создать первую советскую команду в НХЛ. НХЛ — это заокеанская хоккейная лига. И на меня, как на большого специалиста в тамошнем хоккее, возложили эту почётную обязанность. Команду по приказу партии и правительства я естественно собрал. И до злосчастного нового 1974 года мы шли на первом месте в чемпионате НХЛ. И вдруг, по неизвестной мне причине, идея участвовать в чемпионате товарищу Брежневу разонравилась. Нас по-быстрому закрыли, а меня назначили виновником этого.
— То есть деньги у команды вы не крали? — спросила Надя.
— Конечно, нет, — хохотнул я. — Неужели я похож на человека, который ворует у своих лучших друзей? Хотя в таком виде, пожалуй, похож, — замялся я, почесав небритый подбородок и посмотрев на телогрейку, которая в этом году мне заменяла и куртку, и пальто, и модную американскую дублёнку. — В общем, меня за незаконные операции с валютой и за незаконное открытие иностранных счетов выслали в посёлок Вая.
— То есть вас наказали за то, что там, в США, разрешено? — догадалась Надежда.
— Бинго! — обрадовался я. — В яблочко.
— Ну, хорошо, — неожиданно ревниво заворчала Виктория, покосившись на подругу. — А как вы, спустя почти год, оказались здесь в Александровске?
— А я раз в неделю писал письма в Кремль, чтобы мне разрешили вернуться в Горький, где тоже есть свой леспромхоз. И где я бы мог и брёвна пилить для строительства развитого социализма и играть в хоккей в классе «Б» за горьковский «Полёт». У меня в Горьком живёт друг, и он уже почти обо всём договорился.
— Неужели письма подействовали? — спросила Надя.
— Нет, — усмехнулся я, — думаю, что мою писанину никто не читал. Однако судьба вновь улыбнулась мне. В сентябре этого года сборная СССР проводила серию матчей против сборной ВХА. И в шестой игре прямо на глазах нашего генерального секретаря канадский защитник Рик Лей жестоко избил Валерия Харламова.
— Я знаю, кто такой Харламов, — подняла правую руку Виктория.
— Молодец, садись пять, — улыбнулся я. — Так вот, какой-то журналист взял и написал, что если бы на льду находился Иван Тафгаев, то есть я, то такого безобразия просто бы не произошло. Не знаю, каким чудом, эта статья попала на стол правительства, но в начале декабря мне разрешили переехать в этот благословенный городок. И самое главное теперь я смогу играть в хоккей. Правда, здесь нет команды, выступающей в классе «Б», придётся играть на первенство области, но и это уже кое-что.