— Ладно, хватит разговоры разговаривать, — наконец высказался директор завода. — С завтрашнего дня вы, товарищи Богомаз и Тафгаев, начинаете работать над кокилями. А потом мне представите список всего, что нужно для открытия экспериментального цеха.
На этих словах тут же стали возмущаться бригадиры и комсорги, но товарищ Рогут разом заткнул всех, сказав, что для низкоквалифицированной работы можно привлекать студентов училища и приказал всем расходиться по рабочим местам.
«А жизнь-то налаживается, — подумал я, покидая кабинет директора. — Не прошло и недели, как я уже начальник экспериментального литейного цеха. Кстати, кроме студентов можно привлечь к литью фигурок и старшеклассников. Смену после учёбы отпахал, три дня отдыхаешь, зато появятся деньги на джинсы, магнитофон и на прогулки с девушками. А девчонки придут работать, заработают на косметику и новые платья. А если летом поступят в ВУЗ, то будет на что снимать квартиру, ведь учиться и жить в общаге — врагу не пожелаешь».
— Иван, на тренировку-то сегодня приходить? — дёрнул меня за рукав Вася Богомаз.
— Обязательно, — крякнул я, — пока ты мой временный подчинённый, я с тебя ещё больше на льду буду спрашивать. Защита в нашей команде — это одно из самых слабых мест. Слабее только вратари, ёкарный бабай.
Умельцы, которые взялись мастерить деревянные трибуны для городского хоккейного стадиона, оказались не такими уж бессребрениками. Триста рублей за работу они взяли, но потребовали ещё восемьсот тугриков за доски и бревна. Либо по окончании сезона они всю эту конструкцию разбирают и продают на дрова. И на сегодняшней вечерней тренировке кроме стука молотков, то тут, тот там раздавался возмущённый голос Толь Толича, который позабыв обязанности старшего тренера, ругался с таким же горластым бригадиром плотников. Толь Толич требовал обосновать откуда нарисовались ещё 800 целковых, а бригадир отмахиваясь ворчал, что эти деньги взялись из леса, вместе с древесиной.
Лично мне отвлекаться на такие пустяки было некогда и откровенно лень. Двадцать минут поработав с командой над катанием, я перешёл к двухсторонней игре, где главным были не заброшенные шайбы, а разбор ошибок по ходу матча. Каждые 15–20 секунд я дул в свиток, останавливал встречу и объяснял партнерам, куда и как требовалось сделать пас, куда бежать, куда открываться, как входить в зону атаки и как выходить в защите из-под прессинга.
— Выскочили вдвоём на одного, обязательно сделай пас с фланга на фланг! — покрикивал я. — А ты бросай в касание на точность, а не на силу. Защита, смелее отдавайте передачи с ударом об борт. Это просто и надёжно. На чужой синей линии, если чувствуешь, что не пройдёшь защитника за счёт скорости или дриблинга, забрасывай шайбу с навесом в противоположное закругление. Это дёшево и сердито. Ещё можно запустить шайбу вдоль своего борта, чтобы она, проскользив за воротами, выскочила на противоположный край. Не думаю, что ваши областные вратари умеют прерывать такие передачи. Вошёл в зону атаки, видишь отдать некому, а тебя со всех сторон обложили, то бросай по воротам и лезь на добивание.
— Учишь нас примитивному канадскому хоккею? — неожиданно вклинился в мой монолог Генка Комолов.
Геннадий сегодня был трезв как стёклышко и у него многое на льду получалось. Двоих, троих накручивал в лёгкую. А ещё он отлично пасовал и здорово открывался под бросок. Вот только на все мои рекомендации и замечания он, криво усмехаясь, всё сильнее раздражался и что-то шептал себе под нос.
— Вспомните, как в первом классе вы рисовали палочки, прежде чем писать буквы, — ответил я всем хоккеистам. — Вы все сейчас в первом классе. Наша задача играть быстро и предельно просто, совершая минимум невынужденных потерь.
— Бей-беги, — снова хмыкнул Комолов.
— А хоть бы и так, — рыкнул я. — Как вы играли до меня?
Я подхватил шайбу, шарахнул её в борт и, когда она отскочила на мою клюшку, стал изображать типичного новичка на льду, который, насмотревшись телевизора, решил, что всё уже знает и умеет. Я медленно потоптался на месте вокруг шайбы, вытянул шею, почесал свою каску и, помахав кому-то рукой, сделал пас в ту самую сторону.
— Пенсионерско-комбинационный стиль, — прокомментировал я. — В реальной игре долго думать и смотреть, кто отрылся, а кто нет, некогда. Поэтому если будем играть просто и быстро, то соперник, какой бы хороший он не был, с нами сильно помучается. И вообще хватит разговоров! У нас до первой игры осталось всего две тренировки. Разошлись по местам! — рявкнул я и, дунув в свисток, мысленно добавил: «иначе пулей у меня вылетите из самодеятельного хоккея».