— Гооол! — заорал Юрка, прыгая на месте. — Я забил, Иван Иваныч, забил!
— Молоток, — похлопал я паренька по каске.
— Слушай, Иваныч, а ведь действительно заткнулись, — захихикал Генка Комолов, кивнув в сторону притихших трибун.
— Дошло, что иногда лучше помолчать, — буркнул я и с грустью подумал: «Ну, вот, я уже для своих пацанов — Иван Иваныч. Ветеран спорта, ядрён батон».
В перерыве после второго периода матча, когда на 6 заброшенных шайб хозяев льда мы ответили чёртовой дюжиной тех же самых шайб, в нашу раздевалку постучался и вошёл старший тренер команды шахта «Северная». Чувствовалось по его озадаченному лицу, что счёт 6:13 не входил в первоначальные планы местных любителей хоккея.
— Толь Толич, я тут хотел, кхе, кое-чем поинтересоваться, — промямлил он, пожав руку нашему старшему тренеру.
— Слушаю тебя, Геннадий Григорьевич, — по-деловому крякнул наш наставник.
— Я хотел у товарища Тафгаева спросить, — кивнул тренер хозяев в мою сторону, — правда, что он обокрал нашу заокеанскую команду, из-за чего её сняли с чемпионата?
— Геннадий Григорьевич, — всплеснул руками Толь Толич, — ну вы сами подумайте, у парней был подписан контракт со Спорткомитетом, ну, как Иван мог забрать их деньги себе? И потом, ровно неделю назад к нам приезжал Виктор Сергеевич Коноваленко. Прославленный вратарь! Наша гордость! Приехал бы он в гости, если бы Иван его обокрал?
— А чего тогда в газете писали всякое разное? — смутился старший тренер хозяев, опять покосившись в мою сторону.
— На заборе тоже пишут всякое? — захихикал наш наставник. — Зачем же всему верить? Нужен был стрелочник, его нашли. Вот и весь сказ.
— Товарищ Тафгаев, — обратился ко мне Геннадий Григорьевич, — вы наш народ извините, они ведь не в курсе. Людям ведь всего не говорят.
— Если людям всего не говорят, и если они не в курсе разных подробностей, то зачем они делают выводы? — криво усмехнулся я. — Что это за холопья привычка: не читал, не видел, не знаю, но осуждаю? Ладно, я не в обиде, — отмахнулся я, — чем больше ваши любители хоккея полощут моё имя, тем чаще я поражаю ваши ворота. Юрок, сколько я уже настрелял?
— Девять штук, Иван Иваныч, — отчеканил Юра Кривокортытов. — У меня все шайбы и результативные передачи записаны. Я для школьной стенгазеты готовлю большой отчёт, чтобы значит потом…
— Молодец, — перебил я паренька. — Так что, Геннадий Григорьевич, предайте вашему народу большой привет.
— Ясно, — помрачнел старший тренер хозяев поля и перед выходом из раздевалки буркнул, — я примерно так и предполагал.
— Молодцы, мужики, так держать! — радовался Толь Толич в автобусе, который спустя сорок минут увозил нас из посёлка Шахты в родной Александровск. — Гремячинск хлопнули 11:3 и 14:7, а шахту «Северную», одну из сильнейших команд нашей группы, 16:8! Три матча — три победы…
«Спортивные победы — это хорошо, ради них и работаем, — подумал я, уставившись в окно и перестав вслушиваться в бравурные речи старшего тренера. — С солдатиками тоже дело сдвинулось с мёртвой точки. Цех студенты ПТУ привели в Божий вид. Василий Богомаз постарался на славу и сделал 16 оригинальных кокилей, каждый на две фигурки. Значит в январе, как и обещал директору, появится первая продукция оловянных индейцев и ковбоев. Правда, с набором пиратов и петровских гвардейцев Преображенского полка пока придётся подождать. Так как изготовление кокилей дело не быстрое и у Васи Богомаза не десять рук. В общем и в целом всё хорошо. Вот только с Викой нелады».
Я снова мысленно перенёсся во вчерашний роковой вечер, и вновь расстроился. А ведь начиналось вчера всё просто замечательно. Сходили в кино, посидели в кафе, много шутили, смеялись, разговаривали. Затем уединились в моей комнате, чтобы забыться в объятьях друг друга. Старик Харитоныч, видя, как бурлит моя личная жизнь, тактично перебрался работать в свою маленькую домашнюю мастерскую. А потом случилось это злосчастное видение из будущего, к которым я уже стал привыкать.
Сначала я увидел, как на обычную театральную сцену выбежал человек с автоматом и дал короткую очередь в потолок. Мне даже удалось запечатлеть в памяти штукатурку, которая посыпалась на головы ошарашенных людей. А потом в зал быстро стали проникать другие террористы и женщины-шахидки. И уже тогда я увидел саму Викторию. Девушка с огромными и перепуганными глазами наивно пряталась за спинкой впереди стоящего кресла, прижимая 14-летнего мальчика к себе. Все эти картинки будущего мелькали перед моим внутренним взором короткими и яркими вспышками. И в следующей последней вспышке я увидел, как Вика, которая выглядела значительно моложе своих 50-и лет, задыхается и теряет сознание.