— «Норд-Ост»! — выпалил я, напугав свою подругу, которая томно откинулась на подушке.
— Какой ост? — пролепетала Виктория.
— Я просто иногда ужасаюсь тому, какая беспросветная тьма и каша творится в головах некоторых людей, — с жаром прошептал я. — Как можно в принципе с помощью теракта решить хоть какой-то маломальский вопрос, когда правительству вообще начхать, что погибнуть какие-то люди?
— Я ничего не понимаю, — усмехнулась девушка.
— Я тоже не понимаю, что творится в головах террористов, — от возмущения я встал с кровати. — Убив ни в чём неповинного человека и нарушив заповедь «не убий» ты же тупо провалишься прямиком в ад.
— Ты имеешь в виду террористов на Ближнем Востоке? — Вика попыталась улыбнуться.
— Я хочу кое-что сказать, — пробурчал я, присев обратно на скрипучую кровать. — Запомни, если тебе подарят билет на мюзикл «Норд-Ост», который будет проходить в московском театре на Дубровке 23 октября 2002 года, то не ходи. А ещё лучше сообщи, что в этот день будет совершён теракт и погибнет больше сотни человек.
— Какой 2002 год? — захихикала девушка. — Я лучше домой пойду. Что-то ты совсем заработался.
— Ты не понимаешь, 23 октября 2002 года — это день твоей смерти, — сказал я и приготовился выслушать крик, истерику и ругань.
Однако Виктория быстро вскочила с кровати, молча и стремительно оделась и выбежала из комнаты. Затем громко хлопнула входная дверь. Но где-то на подсознательном уровне я был просто уверен, что поступил правильно.
— Приехали! — скомандовал Толь Толич, когда автобус затормозил перед городским дворцом культуры. — Завтра не опаздывать, сбор в 2 часа дня на этом же самом месте. Иван, ты чего такой смурной? — спросил старший тренер меня, когда я с переднего сиденья первым пошёл на выход.
— Мало забил! — гаркнул с «камчатки» центрфорвард второй тройки Толик Гаврилов и народ дружно захохотал.
— На следующей неделе будем отрабатывать броски в касание с острых углов, юмористы, — проворчал я. — Стыдно мазать с трёх метров.
Потом я выскочил на морозный декабрьский воздух, закинул баул с формой за спину и с клюшками наперевес пошагал домой, где старик Харитоныч пообещал сегодня затопить баньку.
Глава 18
Волшебный день 31-е декабря начался для меня с очень полезной для здоровья лопатной гимнастики. В частном секторе, когда идут продолжительные и плодовитые снегопады, без такого ценного набора упражнений, который чем-то смутно напоминает китайское кунг-фу просто-напросто не прожить. Проведёшь день без лопаты, посачкуешь разок другой и дверь завалит таким адским сугробом, что мышь не проскочит. А если проскочит, то обратно точно не выберется.
Кстати, в моём случае откапывать пришлось сразу два частных дома. Сначала я очистил двор старика Харитоныча, который трудовым рвением никогда не отличался и за подобную работу предпочитал расплачиваться самогонкой. А затем, начиная от калитки, откопал и дом соседки бабы Тоси. И хоть молодые учительницы Надя и Вика, которые снимали у этой бабули комнату, не сказав мне ни слова, уехали на все каникулы в родную Пермь, я счёл своим долгом старушку в беде не бросать.
— Вот спасибо, вот уважил, старую, — причитала бабуля, стоя на пороге дома, когда я строго по науке махал лопатой, предпочитая брать больше, кидать дальше, а пока снег летит, отдыхать. — Вижу, парень ты справный, дай Бог тебе доброй невесты.
— Баб Тось, — выдохнул я, переведя дух, — зачем мне невеста, когда я и так женат?
— Так это ты тама, в Армерике женатый, а тут-то ещё холостой, — отмахнулась бабуля. — А с этой, белобрысой, не водись. Дурная девка. Ишь чё удумала, говорит, в Пермию приеду, заболею и сюды больше не вернусь. Как тако понимать?
«А так и понимать, — подумал я, проигнорировав вопрос бабы Тоси и продолжив бросать снег. — Напугал я молодую учительницу английского своим предсказанием про теракт в театре на Дубровке. Нужно было как-то похитрее рассказать о днях грядущих, описать в общих чертах мужа, любовника и ребёнка. Ещё никогда правда, сказанная в лоб, ничем хорошим не заканчивалась. А с другой стороны я же видел, что у меня и Виктории нет будущего. Пересеклись на какой-то короткий промежуток времени, а потом как в песне, что каждый пошёл своею дорогой, а поезд пошёл своей».
— Эй-эх, — донеслись до меня причитания бабы Тоси. — Дуры девки, я б на их месте вцепилась в такого мужика мёртвой хваткой.