— Вообще не говори, — ворчал исполнитель злодейских ролей Витёк, — этот сезон доиграю, а потом ищите себе другого дурака.
— А ты, Иван, что скажешь? — спросил меня звукорежиссёр Ярик.
— Я думаю, что нужно было настойчивей торговаться, — пробубнил я, так как мне в этот момент одна из актрис приклеивала белую бороду и усы. — Вот смотрите: в зале 800 мест. Билет на представление стоит 50 копеек. Значит, после трёх концертов в казну ДК вольётся сумма равная одной тысячи двумстам рублям. Нас в агитбригаде всего 15 человек. Следовательно, по двадцатке на творческую единицу можно было бы выбить. Причём дело не в деньгах.
— А в чём? — перебила меня Кира Нестерова, которая ещё в коридоре услышала данный разговор.
— В самоуважении, — буркнул я. — Нельзя позволять вытирать об себя ноги. Мы — любители, заоблачных гонораров не требуем, но 5 рублей — это же просто подачка нищему.
— Если хотите, я вам всем из своей зарплаты доплачу, — обиделась наша самоотверженная режиссёрка.
— Спокойно, — сказал я и, встав с кресла, потряс головой и активно подвигал лицевыми мышцами, так как на вчерашнем концерте в посёлке Луньевка у меня отклеился ус на финальной песне, когда я горланил, что трусишка зайка серенький под ёлочкой скакал. — Спокойно, товарищи артисты. Кира Владимировна, вы хоть какой-то договор подписали с директором ДК?
— Какой ещё договор? — опешила руководительница агитбригады.
— Значит, не подписали, вот и замечательно, — хохотнул я. — Несите бумагу, сейчас я составлю соглашение в двух экземплярах на оказание творческих услуг и пропишу общую сумму в 300 рублей. И пусть только товарищ Осинников попробует не поставить свой автограф. Сам будет два часа бегать, прыгать, развлекать почтеннейшую публику и петь песенку про ёлочку, и так три раза подряд.
— Вот это я понимаю, — крякнул Витёк, — вот это ход конём по голове, хе-хе.
— Правильно, Ваня, давно пора раскулачить этих буржуев! — выкрикнула из коридора Наташа Сусанина. — А то мы уже дошли до того, что свои деньги тратим на пошив костюмов. Знаете, сколько я отдала за последнее платье? Много!
— Правильно! — закричал разом весь творческий коллектив.
За полчаса до первого концерта, когда мы на сцене репетировали общий выход и финальную песню, за кулисы прибежал взволнованный директор Дворца культуры. Это был высокий мужчина с очень большой головой и длинными худыми руками. И эти руки товарища Осинникова сжимали, составленные мной деловые бумаги, и судорожно тряслись.
— Кто такую гадость придумал? — высоким тенором пропел он. — Кто надоумил вас на такую каверзу? Хотя можете не отвечать, — товарищ Осинников уверенно уставился на мою белую дедморозовскую бороду.
— А что вас, собственно говоря, смущает, понимаешь ли? — прокрякал я, пародируя позднего Ельцина. — Сумма или порядок в деловой документации, понимаешь?
— Прекратите ломать комедию, товарищ Тафгаев! — завопил директор ДК. — Нам всем известно, за что вас сослали сюда! Вот за эти самые штучки! — Осинников потряс договором, написанным в двух экземплярах.
— Меня в этот городок сослали, товарищ директор, за то, что я подобный договор вовремя не подписал, — произнёс я своим собственным голосом и обратил внимание, что перепуганные актёры постарались, как можно незаметный спрятаться за мою широкую спину. — Ещё раз четко, внятно и по пунктам, что вас в договоре не устраивает?
Я сделал решительный шаг навстречу к директору и тот моментально струсил, по крайней мере, чуть «сдулся» и потерял былую уверенность. Кричать на зашуганных артистов самодеятельности и на хоккейного тафгая — это не совсем одно и тоже. Во втором случае может что-то большое и тяжёлое незаметно прилететь в челюсть.
— Это так не делается за полчаса до концерта, — промямлил Осинников.
— А за день ставить в известность творческий коллектив, что будет не один концерт, а целых три — это нормально? — прошипел я. — Подписывайте бумаги и дайте нам спокойно подготовиться. Иначе мы за конечный результат не отвечаем.
— Вы меня режете без ножа, — неизвестно кому пожаловался директор ДК.
Затем он подошёл к столу, на котором лежал звуковой пульт и магнитофон, хлопнул нашим договором о столешницу и, тихо про себя выругавшись, поставил свою размашистую подпись под обоими экземплярами.
— Только попробуйте мне завалить представление, — Осинников погрозил пальцем всей агитбригаде, — тогда поговорим с вами в другом месте.
— Только попробуйте не расплатиться с артистами, тогда встретимся в ОБХСС, — пригрозил я, чем напугал директора ДК ещё сильнее.