— Гоооол! — запрыгали на трибунах советские любители самой лучшей игры с клюшкой и шайбой.
— Ну, чё теперь скажете? — загоготал Борис Александров. — Сгодится для домика в Лондоне и Париже?
— Могёшь, — буркнул Валерий Харламов.
— Спасибо, мужики, за хет-трик на родном льду, буду должен, — сказал я и сгрёб в объятья и Харламова, и Александрова, и, подъехавших защитников, Васильева и Тюрина. А на табло тем временем высветился новый разгромный счёт — 5: 2.
«Всё, — подумалось мне, — теперь победа от нас никуда не денется. Осталось только по старой русской традиции немного потерпеть. Или как любил язвительно выражаться мой дед — нужно ещё чуть-чуть попердеть».
— Окей, гайс! — выкрикнул старший тренер Эл Арбор, встретив нас на скамейке запасных, — если сегодня победим, то каждому от меня по кружке лучшего ресторанного пива! — произнёс он по-английски.
— Иван, чё он опять лопочет не по-нашему? — разнервничался Валерий Васильев.
— Если уделаем Бостон, то тренер Эл каждому сегодня в ресторане купит по кружке старого прокисшего и разбавленного жигулёвского пивка, — буркнул я.
— Ес, мат твою, — поддакнул с гордым видом Эл Арбор, не обратив внимания на вытянутые и недовольные физиономии игроков.
«Весёлая игра, даже очень, — подумал, выглядывая на площадку из-за спин хоккеистов, шаман Джон Смит Волоков. — Только мне почему-то как-то не весело? Почему-то мне хочется всё бросить и бежать со стадиона, мелькая пятками, прямо сейчас?». Волков покосился на большое электронное табло, на котором отображались название команд, индикатор времени, итоговый счёт — 7: 4 и авторы заброшенных шайб, и отметил про себя, что игра по сути сделана. И если бы не упорство Фила Эспозито, который как остервенелый лез на наши ворота, и две шайбы в середине третьего периода отыграл, то после голов Валерия Харламова и Бориса Александрова, которые отличились вначале 3-ей двадцатиминутки, можно было бы давать финальную сирену.
«Вынесли без шансов, — усмехнулся шаман, припомнив слова своего друга Тафгаева, сказанные им, когда счёт стал — 7: 2. — Только какой в этом смысл? Что 7: 2, что 7: 4, что 8: 4, нет дальше пути-дорожки, приплыли товарищи хоккеисты. Помяните моё слово, не выпустят нас из Москвы».
И в этот момент Валерий Харламов удачно поборолся около ближнего к скамейкам запасных борта, отвоевал шайбу у нападающего гостей Уэйна Кэшмана и сделал резкую передачу к центральной красной линии. И на этот стремительный пас откликнулся 30-й номер «Ред Старз» Иван Тафгаев. Он весело, с улыбочкой на лице, протащил шайбу через среднюю зону, выманил на себя защитника Кэрола Ваднаиса, затем сделал большущий замах и, когда голкипер Жиль Жилтьбер выкатился из ворот, то Иван вместо убойного щелчка, сотворил ещё одну передачу на левый фланг. А слева уже на пустую рамку ворот выкатился юный Борис Александров.
— Давай, Малышатина! — заорали ему со скамейки запасных.
— Давааай! — загудели трибуны.
Но Боря, словно издеваясь, резко притормозил у самой линии ворот, и лишь спустя секунду катнул шайбу в сетку. Болельщики разразились громкими и продолжительными аплодисментами. А злющий Фил Эспозито, шарахнув клюшкой об хоккейный борт, разломал ни в чём не повинный спортивный снаряд на две равные половинки. «8: 4», — улыбнулся про себя шаман Волков и, убедившись, что осталось играть около минуты, первым поспешил в хоккейную раздевалку.
Искусству гадания на рунах, маленького Мишу Волкова обучила бабушка, которую все в деревне считали не то ведьмой, не то знахаркой. Бойкая седовласая старушка постоянно ворчала, что не дал ей Бог внучки, и учила родного внука всему, что умела делать сама, скрепя сердце. Может быть, по этой причине новоиспечённый Джон Смит Волков совершенно не владел боевой магией, и если назревал какой-то бытовой конфликт, старался лишний не связываться и отступить. Поэтому шаману Волкову кроме карьеры лесника больше ничего в жизни и не светило. Пока судьба не столкнула его с хоккеистом Иваном Тафгаевым. И если бы не Иван, то Михаил Ефремович прожил бы до 1985 года точно так же, как и в первый раз, не вылезая из леса и не видя такого чудесного, разнообразного и огромного Мира.
— Лучше бы в СССР, вместо почётной обязанности служить в армии и трудиться на заводах, фабриках и в колхозах, вписали бы в конституцию почётную обязанность хотя бы раз в год путешествовать по миру, — проворчал шаман Волков, тряся в руках мешочек с рунами. — В Египте не был, в Италии Колизей не видел, по пирамидам ацтеков не ползал, на лондонский Биг-Бен не смотрел.