Илья Гурвич
Таинственный чучуна
От автора
Еще в студенческие годы мое внимание привлекли легенды о диких людях крайнего севера Якутии. Публикации поразили меня своим реалистическим характером. Неужели на просторах Северной Азии могли выжить какие-то неизвестные науке реликтовые антропоиды? Но в сообщениях говорилось, что их не только встречали — порой они сами нападали на охотников и оленеводов и тогда гибли от пуль наших современников.
Мысль о проверке этих сведений тогда казалась мне такой же несбыточной, как участие в этнографической экспедиции на Марс. Однако судьба распорядилась иначе. После окончания Московского государственного университета заполярный Оленёкский район Якутской АССР стал надолго моим родным краем. Работая здесь, в одном из самых отдаленных уголков Якутии, я познакомился с жизнью оленеводов, охотников, рыбаков, стал заниматься сбором этнографического и фольклорного материала, И тогда услышал удивительные легенды о диких людях. Попытки выяснить, насколько эти легенды соответствуют реальной действительности, что явилось первопричиной их возникновения, побудили меня исследовать фольклорное творчество, быт и культуру коренных обитателей бассейна р. Оленёк — северных якутов-оленеводов. Казалось, решение загадочного вопроса близко, однако вскоре я убедился, как далек от истины. Без данных по смежным районам гипотезы повисали в воздухе. Оставалось одно — копить факты.
После окончания аспирантуры удалось организовать ряд экспедиций в бассейны Лены, Яны, Индигирки, Колымы, на крайний северо-восток Сибири — на Чукотку и Камчатку, которые позволили собрать материал не только о расселении и численности народов тайги и тундры, особенностях быта и культуры, но и о странных существах, беспокоящих тундровых охотников и оленеводов. Немало дали архивные и литературные изыскания.
В предлагаемом очерке рассказывается об этнографическом поиске и его результатах. Здесь нет вымысла. Легенды приводятся иногда в дословном переводе, варианты легенд — в кратком пересказе. Фамилии некоторых ныне живущих людей изменены. Описание поездок и путешествий автора, так же как описание хозяйства, быта, обычаев коренных обитателей Севера — якутов, эвенков, эвенов, чукчей и эскимосов, заимствовано из экспедиционных дневников.
ГЛАВА 1. Сенсационное сообщение газеты «Автономная Якутия»
Выставка работ художников-косторезов в Третьяковской галерее привлекла внимание всех интересующихся искусством народов Севера. Как студенту Московского университета, мне довелось на ней познакомиться с известным впоследствии чукотским художником — резчиком по кости Вукволом. Невысокого роста, с прямыми черными волосами, в темном костюме, живой и подвижный, он разговаривал с высоким мужчиной, рассматривавшим его гравюры на моржовой кости. Я хотел расспросить Вуквола, как наносится гравировка, и мы разговорились. Сначала речь шла о мастерстве косторезов, потом о недавно изданной книге «Чукчи» известного исследователя В. Г. Богораз-Тана и о том, что Север все еще мало изученный край.
Собеседник Вуквола упомянул, между прочим, о том, что на Севере живут и совсем неведомые люди. Поскольку я в этом усомнился, он посоветовал прочитать заметку в газете «Автономная Якутия» за 26 апреля 1929 г., которая имеется в Румянцевском музее. Я разыскал газету. В ней действительно была напечатана заметка под названием «Чучуна».
«Еще при царизме в Верхоянском, Колымском и Якутском округах было слышно, что на далеком севере находится никому не ведомый народ — чучуна. Никто этим слухам, упорно циркулирующим до сих пор, значения не придавал и не придает. Многие говорят, что рассказы о чучуна — просто выдумки. С этим нельзя согласиться… Верхоянцы знают, что чучуна — не фантазия. Есть и очевидцы.
Чучуна часто появлялись до революции. Излюбленное их место — Бутантайский наслег Верхоянского улуса (в сторону Жи-гаыска), где их видели ежегодно и даже убивали (по многим сообщениям). Появлялись по 2–3 человека рано весной и уходили, неизвестно куда (говорят, к чукчам), поздно осенью.
Чучуна высокого роста, крепкого сложения, одет в звериные шкуры, имеет очень длинные волосы, развевающиеся при беге, вооружен луком со стрелами, сторонится местных жителей, иногда забирается в погреба за съедобным, бегает очень быстро (быстрее лошади). Отмечен один случай, когда чучуна ночью в виде забавы бросал в юрту небольшими камнями.
За чучуна при царизме и во время военного коммунизма пробовали «охотиться». 2–3 чучуна в разное время удалось убить из бердан. Трупы закопаны, и «охотники» упорно скрывают это, боясь преследования за убийство. В 1926 и 1927 гг. в Бутантайском наслеге было 2 чучуна (по одному в год)».
Далее в статье приводился перечень местных руководящих партийных и советских работников, подтверждающих изложенное.
«В 1927 г. чукотский делегат, — продолжал автор заметки, — прибывший на съезд туземных народностей, сообщил, что, чукчи осведомлены о чучуна. Не подлежит сомнению, что все сообщения о чучуна — не выдумка… Что мудреного, если кто-нибудь обнаружил неведомый нам народ — чучуна? Якутская экспедиция Академии наук, располагающая средствами, обязана до мельчайших деталей проверить существование чучуна».
Статейка меня крайне удивила. Неведомый народ на краю ойкумены?! Почему его представители не приходят в селения якутов, эвенов, русских? Боятся? Но ведь известно, насколько гостеприимны обитатели северных широт. Проверяла ли сообщение газеты Якутская комиссия Академии наук? С этими вопросами я обратился к доценту университета А М.Золотареву.
— Чучуна, дикие люди в Якутии? Что-то слышал. Знаете, слишком сенсационно и мало вероятно. Бывает, что местные журналисты пытаются подивить и позабавить читателя. Расспросите якутоведов.
В отделе Сибири Музея народов СССР мне сказали, что заметка едва ли пустая сенсация. В ней имеются ссылки на известных людей Якутской АССР. Видно, редакция газеты располагала серьезными основаниями, когда публиковала статью. Сотрудница, беседовавшая со мной, указала на то, что вопрос о наименовании и численности племен, населяющих Колыму, точно не выяснен.
— Недавно опубликована статья Г. Попова «Омоки» в журнале «Северная Азия». Он считает их особым народом, но это юкагирское племя. Может быть, и чучуна какое-нибудь племя, но значившееся под другим названием? Что касается луков, которыми, по данным автора заметки, вооружены чучуна, то удивляться здесь нечему. Ими и теперь пользуются при охоте на водоплавающую дичь. Выстрел из лука не распугивает птицу. Ну а длинные волосы? Их носят почти все эвены, эвенки, юкагиры.
Заметка не вызвала у моей собеседницы какого-либо удивления. В заключение она сообщила, что о чучуна что-то писали в каком-то сибирском журнале, и посоветовала справиться об этом на кафедре антропологии МГУ.
Доцент Г. Ф. Дебец, когда я его спросил, не знает ли он какой-либо литературы о племени чучуна, тут же ответил:
— Как же, об этом писал профессор Петр Людовикович Драверт в иркутском журнале «Будущая Сибирь», Эмоционально написано! Посмотрите.
ГЛАВА 2. Призыв профессора П. Л. Драверта
В университетской фундаментальной библиотеке без особого труда удалось разыскать комплект журналов «Будущая Сибирь». В шестом номере за 1933 г. оказаась большая статья П.Драверта «Дикие люди мюлены и чучуна». Привожу ее с некоторыми сокращениями.
«Уже в 1911 году Фрезер в лекциях, читанных им в Кембриджском университете, указал на необходимость торопиться с изучением первобытных народов, «пока не поздно, пока их предания не исчезли навеки», так как первобытные народы, соприкасаясь с цивилизацией, утрачивают свои старые обычаи и идеи, представляющие для нас документы огромной исторической ценности…
Не менее категорически выразил эту мысль сибирский поэт Мартынов в своей небольшой, но яркой поэме «Бусы». В поэме выведен европейский торговец, отправившийся на корабле с грузом стеклянных бус в низовье Оби, чтобы выгодно обменять этот бесполезный товар на ценную пушнину. Но тут разыгрывается неожиданная для него сцена: