Глава 9
Глава 9
Изя, услышав слова нашего визитера, замер, словно подавившись. Его вилка с глухим звяканьем упала на тарелку. Я же, напротив, вдруг почувствовал, как глухое напряжение и досада отпускают, сменяясь холодным, ясным азартом. Определенно, этот тип пришел сюда не для того, чтобы выпить. Теперь становится по-настоящему интересно!
— Уделим, отчего ж не уделить, — спокойно ответил я и широким жестом пригласил незваного гостя сесть на стул напротив. — Присаживайтесь, Михаил Александрович. Трактир, конечно, не лучшее место для бесед, но за неимением гербовой, как говорится…
Сибиряков усмехнулся, небрежно скинул шубу на руки подоспевшему помощнику и тяжело опустился на стул. Изя рядом со мной, казалось, перестал дышать.
— Не могу согласиться, — начал Сибиряков, внимательно разглядывая меня, словно лошадь на ярмарке. — Подчас самые важные, миллионные дела вершатся именно вот так вот — в кабаке, за самоваром, а не в кабинетах и не в столичных салонах. У нас здесь, в Сибири, все по-простому!
Он поочередно посмотрел на нас с Изей, видимо, ожидая возражений. Тут к нему подскочил угодливый половой, но купец отогнал его нетерпеливым жестом.
— Вот ведь какое дело-то, господа хорошие, — как будто ни к кому конкретно не обращаясь, продолжал он. — Золото — дело тяжелое, опасное да неблагодарное. Думаете, отыскал жилу и все — бога за бороду ухватил? Ошибаетесь! Там еще ох как много всего надобно предвидеть и предусмотреть! Привезти на прииск харч и инструмент за тысячи верст по бездорожью, — начал он загибать толстые, унизанные безвкусными перстнями пальцы. — Да потом еще удержать в узде рабочих, которые при первом же слухе о фарте готовы глотку друг другу перерезать. Договориться с исправником, со становым, чтобы не совали нос не в свои дела. Сбыт, опять же. Лихие люди. Казаки. Водка, буть она неладна. Прииск — это тыща бед, так я вам, господа, скажу!
Я молча кивал, делая вид, что действительно его слушаю, и пытаясь понять, что за игру он затеял. Самое интересное — купец всем своим видом старался дать понять, что хочет с нами подружиться. Он словно вводил меня, новичка, в курс дела, причем по-доброму, почти по-отечески. И от этой фальшивой доброты по спине побежал холодок.
— А вы, говорят, не из боязливых, — продолжал он, совершив едва заметный поворот в разговоре. — Замахнулись на большое дело. «Сибирское Золото»… Любопытное название. Акционерное общество, как я понимаю? Это по-столичному, с размахом.
— Михаил Александрович, — сказал я, откидываясь на спинку стула и глядя ему прямо в глаза. — Давайте оставим эти сибирские присказки. Вы пришли сюда не для того, чтобы обсуждать трудности нашего ремесла.
Он на мгновение замер, удивленный моей прямотой. А затем его лицо расплылось в хищной улыбке.
— Хорошо, господин Тарановский. К делу так к делу, — произнес он. — Я люблю, когда люди ценят свое и чужое время. Буду с вами откровенен. Прошлым летом я отправил на Бодайбо свою партию. Небольшую, на разведку.
Вот оно. Он перестал ходить вокруг да около, мы переходим к сути. Интересно — это то, о чем я думаю?
— И, доложу я вам, — после паузы продолжил Сибиряков, — мои люди вернулись с хорошими новостями. Золото там есть. Не скажу, что горы, но жила богатая, перспективная. Я уже готов был послать своего стряпчего в Иркутск, чтобы оформить заявку на пару-тройку отводов, как вдруг… — он развел руками, — как вдруг от Аглаи Степановны получаю весточку с просьбой о совете, а следом и новость до меня доходит, что там все застолбили! И как, скажите, это понимать?
Тут Сибиряков столь натурально изобразил недоумение, что я позволил себе усмехнуться.
— Что ж тут непонятного-то, господин хороший? Я застолбил участки, где намерен добывать золото. Это совершенно обыкновенное дело в Сибири, не так ли?
— Дык, господин Тарановский, голуба моя ненаглядная! — вдруг фамильярно воскликнул купец. — Нет бы ты, как человек, застолбил десятин пять или десять, тут никаких вопросов не было бы. Ну, я бы рядом пристроился, а за мной, глядишь, и остальные. Но зачем же ты всю долину-то застолбил?
— Простите, но мы с вами пока не на ты! — чопорно заметил я, помешивая ложечкой чай. В глазах Сибирякова пробежало и тут же испарилась мутное облачко досады.
— Опять же, другой вопрос, — продолжал он, и в его голосе появились циничные, насмешливые нотки. — Зачем вам в этом деле Аглая Верещагина? Она дама уважаемая, спору нет. Одно слово — кяхтинская чайная королева. Но она всю жизнь чайный лист торговала, а не промывала шлих. Она же, прости Господи, не отличит самородок от «кошкина золота», пирита. Господин Тарановский, ну зачем нужен партнер, который ничего не смыслит в вашем деле?