И тотчас же достал из-за пазухи пакет с документами, обернутый в промасленную кожу, положив его на стол.
— Во-первых, в Петербурге я заказал оборудование для золотодобычи, нанял людей для работы и охраны, а во-вторых, оформил наш прииск — теперь это законное предприятие, зарегистрированное в Сибирском комитете. Самому мне тоже удалось легализоваться — теперь я подданный Российской Империи. Так что, хоть вам на глаза властей пока лучше не попадаться, но в деле защиты от хунхузов мы можем просить помощи.
Я обвел взглядом их ошеломленные, недоверчивые лица.
— Ну, это совсем другое дело! — Левицкий первым оценил эту новость. — Раз так, мы можем обратиться за помощью к властям. Идем завтра в станицу, к атаману! А то вот здесь поселились. Боязно там показываться часто. Все же белые, — усмехнулся корнет.
Прервав «военный совет», мы занялись более насущными делами: размещением людей на ночлег. Землянки наших «беженцев» с прииска не могли вместить вновь прибывших, а ночевать под открытым небом было невозможно — несмотря на весну, ночи, как всегда в Приамурье, стояли холодные. Пришлось авральным порядком делать шалаши. Прасковью Ильиничну мы поселили в землянке Левицкого, а сами с бывшим корнетом улеглись в свежеустроенном, ароматно пахнущем кедровой хвоей шалаше.
Засыпая, я рассказал ему про нас с Ольгой и про счастливое завершение дела с поместьем. Узнав, как из-за Селищева их семейство оказалось на грани разорения, Левицкий скрипнул зубами:
— Мерзавец! Если я только выберусь отсюда — непременно вызову подлеца на дуэль!
— Успокойся, Вальдемар, он свое уже получил. А вот к сукину сыну Тулишену у меня есть пара вопросов… Ладно, утро вечера мудреней.
На следующий день мы с Левицким отправились в станицу Тепляковская, находившуюся в пяти верстах выше по течению речки Невер. Это оказалась маленькая деревянная крепость, вросшая в почву бескрайней тайги. Она стояла на небольшой, раскорчеванной поляне, вырванной у леса топором и огнем, и казалась форпостом человеческого упрямства на краю света.
Когда мы оказались на улице станицы, я смог рассмотреть ее получше. Единственная улица, широкая и раскисшая от весенней распутицы, вела от ворот в глубь поселения. По обе стороны от нее низкие, кряжистые, сложенные из толстых, проконопаченных мхом лиственничных бревен, а их маленькие, похожие на окна бойницы настороженно взирали на окружающий мир. Из труб, сложенных из дикого камня и глины, к хмурому небу тянулся дымок. Возле каждой избы, у самой стены леса, зеленели отвоеванные у тайги небольшие клочки земли — огороды, где уже зеленели первые всходы. Тут же стояли аккуратные стога сена, пахнущие прошлым летом, и приземистые, крепко сбитые амбары и риги.
Станица оказалась почти безлюдной — большинство жителей были в поле. Женщины в простых платках и домотканых сарафанах, с грубыми, привычными к работе руками, провожали нас долгими, любопытными и оценивающими взглядами. Бородатые, с обветренными лицами мужчины, почти все были с оружием, а в их взглядах читалась недружелюбная, извечная настороженность пограничья. Узнав у них, где живет атаман, мы вскоре уже стучались в его дверь.
Изба атамана, Елизара Фомича, стояла в самом центре станицы и выделялась среди других лишь размерами да добротностью. Нас встретил сам хозяин — рыжий, бородатый казак лет сорока, с цепким, испытующим взглядом светлых, с волчьим прищуром, глаз. Оглядев с ног до головы, он без лишних слов пригласил нас в дом. Внутри было просто, но чисто: беленая печь, широкий стол, лавки вдоль стен, а в углу под образами висела шашка в потертых ножнах и тяжелая нагайка.
— Господин атаман, разрешите обратиться! — начал я, волей-неволей беря на себя задачу налаживания отношений с местным начальством и выкладывая на стол пакет с документами. — Мы — собственники золотого прииска «Амбани-Бира». Вот бумаги из столицы, из Сибирского комитета. Ведем разработку прииска на ручье Амбани, на земле, отведенной нам по закону. Вчера я вернулся из столицы и выяснил, что наш прииск был захвачен бандой хунхузов под предводительством маньчжурского разбойника, купца Тулишэня.
Елизар Фомич медленно, словно не веря, взял бумаги, повертел их в своих мозолистых руках, вглядываясь в казенные печати. Он, возможно, не смог бы в полной мере понять содержания лежащих перед ним документов, но вид гербовой бумаги произвел впечатление.
— Господин атаман, — перешел я к главному. — Эти бандиты, привлеченные слухами о золоте, не остановятся на нашем прииске. Сегодня они грабят нас, а завтра, разжившись оружием и провиантом, придут к вашей станице. Это уже не просто разбой, это вторжение иностранных бандитов на территорию Российской Империи! У меня есть люди, чтобы попытаться отбить прииск самостоятельно. Но могут быть большие потери, да и часть хунхузов наверняка разбегутся. Помогите изгнать их!