План начал стремительно обрастать деталями. Людей нужно набирать сейчас, в центральных губерниях. Потом своим ходом в Сибирь, а там им придется зимовать в Благовещенске или Сретенске, а по весне, с первой навигацией, отправляться на мои земли. Там они начнут строить дома и распахивать первые поля. Это была уже не просто золотодобыча. Это была колонизация.
Я понял, что самостоятельно буду долго искать таких людей, и мне нужна помощь.
Имя пришло само собой. Кокорев.
Кто, как не он, бывший откупщик, чья сеть покрывала пол-России, сможет организовать вербовку переселенцев?
Я велел извозчику гнать к московской конторе Кокорева на Ильинке, не заезжая в гостиницу. Идея о создании собственного поселения на Амуре захватила меня целиком. Она была дерзкой, масштабной и абсолютно правильной со стратегической точки зрения.
Кокорев был на месте. Я застал его в огромном, заваленном бумагами кабинете. Он сидел за столом, и перед ним были разложены карты железнодорожных путей России. Очевидно, всеми мыслями он находился уже там — в будущем, где он, Василий Кокорев, двигает по этим стальным артериям грузы и капиталы.
— Василий Александрович, нужно поговорить, — начал я без предисловий.
Он оторвался от карт, и я увидел в его глазах усталый, но довольный блеск победителя.
— А, Антоныч, проходи! Что-то срочное? Дел — непочатый край!
— Дел станет еще больше, — усмехнулся я. — У меня родилась новая идея. Касательно нашего сибирского предприятия.
Я вкратце изложил ему свой план. Рассказал о продовольственной зависимости от китайцев, о рисках и, главное, о решении перевезти на наши амурские земли русских крестьян, которые будут кормить прииск.
Кокорев слушал меня, кивая, но я видел, что мыслями он все еще в своем Обществе, среди рельсов и паровозов. Для него мой план по переселению десятка семей казался хоть и дельным, но мелким, локальным предприятием.
— Мысль верная, Антоныч, — наконец произнес он, когда я закончил. — Свое хозяйство под боком — завсегда надежнее, чем на соседа уповать. Только мне сейчас, сам видишь, не до того. Пока этих французов из правления вычистишь, пока со Штиглицем все доли утрясешь… Голова кругом идет.
Он нажал кнопку звонка на столе. Через минуту в кабинет вошел приземистый, кряжистый мужик лет пятидесяти, с умным, цепким взглядом и окладистой бородой.
— Вот, познакомься. Ефим Кузьмич, мой главный управляющий по всем хозяйственным делам. Человек — кремень. Что ему ни поручи — все сделает в лучшем виде.
Он повернулся к управляющему.
— Слыхал, Кузьмич? Нашему компаньону, Владиславу Антоновичу, люди нужны. Крестьяне. Для заселения новых земель в Сибири. Нужно подобрать десяток семей — толковых, работящих, непьющих. И организовать их отправку. Займешься.
— Будет сделано, Василий Александрович, — ровным голосом ответил управляющий, смерив меня быстрым, оценивающим взглядом.
Кокорев снова уткнулся в свои карты, давая понять, что для него вопрос решен. Я же отозвал Ефима Кузьмича в сторону, чтобы обговорить детали.
— Нам для начала много не надо, — сказал я ему. — Семей семь, от силы десять. Нужно, чтобы они понимали: едут не на пустое место. Я обеспечу их всем необходимым на первый год: инструментом, скотом, семенным зерном, деньгами на обустройство.
— Понятно, — кивнул Кузьмич. — Условия какие для них будут?
— Располагаться они будут на моей земле, которую я сейчас оформляю. Налогов платить не будут ни в казну, ни мне. Первые пять лет — точно. Но есть одно условие: десятую часть урожая должны будут отдавать на нужды прииска.
— Десятина — дело божеское, — согласился управляющий. — А остальное?
— А остальное я буду у них же и выкупать. По твердой, хорошей цене. Им не нужно будет думать, куда девать излишки. Их задача — растить хлеб и кормить нас. А наша задача — дать им за это достойную жизнь.
Управляющий выслушал, и в его цепких глазах появилось уважение. Он увидел не барскую прихоть, а трезвый, хозяйский расчет.
— Условия добрые, — заключил он. — На такие люди пойдут. Я подберу вам лучших. Из наших, из староверов. Народ надежный.
— Вот и славно, — кивнул я. — Начинайте поиск. Как только я решу все дела, мы обсудим отправку.
Я покинул контору Кокорева с чувством глубокого удовлетворения. Еще один механизм был запущен. Моя сибирская империя начинала обрастать не только шахтами и заводами, но и пашнями. И людьми. Своими людьми.
Наследующее утро мне прямо в номер принесли телеграмму из Петербурга.