Это был их главный, как им казалось, неоспоримый козырь.
— Ваше превосходительство, я предвидел эти возражения, — ответил я спокойно. — И скажу прямо: если бы я намеревался везти в Сибирь монолитные машины, которые строят ныне в Англии, вы были бы совершенно правы. Мое предприятие закончилось бы на первом же ухабе за Казанью.
Сделав паузу, давая им осмыслить сказанное, я продолжил:
— Но секрет нашего дела, господа, заключается в том, что мы повезем в Сибирь не машины, а, если будет позволено так выразиться, «механический конструктор». Я потратил последний год не на пустые мечтания, а на работу с лучшими инженерными умами России. Паровые котлы по моему специальному заказу разработаны не цельными, а секционными, разборными. Корпуса драг мы построим на месте, на берегу Бодайбо, из лучшей сибирской лиственницы. Трубы для гидромониторов выполнены короткими секциями с фланцевыми соединениями. И даже взрывчатые составы господина Нобеля будут производиться в безопасном виде прямо на месте, в специальной лаборатории. Ни одна деталь нашего оборудования не является неразрешимой задачей для сибирского бездорожья.
Я видел, как лица горных чиновников вытягиваются. Но я еще не закончил.
— А что касается пути, то у нас есть продуманный план из трех этапов. Первый — Великий водный путь до Перми. Второй — Великий сухопутный бросок от Перми до Качуга на Лене. И третий — последний речной этап до Бодайбо. Да, это дорого. Да, займет почти год. Но выполнимо. И главное, господа, вы мыслите летними категориями, категориями грязи и болот. А я смотрю на Сибирь как инженер и вижу в великой русской зиме нашего главного союзника! Зима вымостит нам путь лучше любого строителя. Она превратит топи в твердь, а бурные реки — в гладкие ледяные проспекты. Мы не боремся с природой Сибири, господа, мы используем ее законы в свою пользу!
Я отразил их первую атаку. Слово взял министр внутренних дел Валуев.
— Хорошо, допустим, вы доставите свои машины. — Его голос был тяжелым и властным. — Но я бы хотел затронуть вопрос административный. Вы, господин Тарановский, просите исключительного права на промысел на огромной территории. Вы создаете на казенной земле огромное частное предприятие с тысячами рабочих. Кто будет обеспечивать там порядок? Ваша собственная охрана? Это создание государства в государстве, что совершенно недопустимо. Ваше предприятие может стать не источником богатства, а центром хаоса, с которым придется разбираться правительству за казенный счет.
— Мы прекрасно понимаем озабоченность господина министра, — снова встал я. — И мы готовы принять на себя все расходы по содержанию на территории приисков усиленного отряда урядников и даже казачьего поста, если Комитет сочтет это необходимым. Более того, мы просим, чтобы в правление нашего Товарищества на постоянной основе вошел представитель от Горного департамента для надзора за соблюдением интересов казны. Мы несем в тайгу не хаос, а порядок, господа! Строгий устав, трезвость, собственная больница для рабочих и школа для их детей.
Казалось, мой ответ удовлетворил его. Но тут в разговор вступил министр финансов Рейтерн.
— Все это звучит прекрасно. — Его голос был сухим, как шелест ассигнаций. — Но у меня, простите за прямоту, закрадывается подозрение. Семь миллионов капитала и отвод на сто квадратных верст. Не кажется ли вам, что это слишком много для опыта с негарантированным исходом? А не является ли весь этот прожект с машинами лишь ширмой, чтобы получить в руки огромный, богатейший кусок земли? А получив его, господин Тарановский не станет возиться с оборудованием, а просто-напросто примется сдавать участки тем самым старателям, которых он сегодня порицал. И будет, не ударив палец о палец, получать барыши, обманув и нас, и казну.
Это был самый сильный удар. Обвинение в мошенничестве.
— Господин министр полагает, что мы хотим стать простыми рантье, — ответил я, и в моем голосе прозвучала сталь. — Но, господа, семь миллионов рублей! Мои компаньоны — известнейшие в России купцы. Дом Верещагиных, откупщик Кокорев. Неужели вы думаете, что эти люди, чье слово — кремень, рискнут таким капиталом и своей репутацией ради мелкой спекуляции землей? Сам размер капитала есть лучшее доказательство серьезности наших намерений. Мы идем в Сибирь не за легким рублем, а за миллионными прибылями, которые может дать лишь промышленная, а не хищническая добыча. Ваши превосходительства, Россия стоит на пороге новой эры. Дайте нам шанс доказать, что русский капитал и русская инженерная мысль способны творить чудеса, не уступающие другим. И казна получит от нашего предприятия налогами в десять раз больше, чем от всех нынешних приисков, вместе взятых.