— И на это, — заключил я, — нам хватит восьми шашек динамита. Экономия, господа!
— Дьявольская хитрость, — восхищенно пробормотал Левицкий, с уважением глядя на мой чертеж.
— Это не хитрость. — Я стер схему сапогом. — Это опыт.
План утвердился без единого возражения.
— Значит так, — разборчиво, твердым тоном объяснил я диспозицию предстоящего боя. — На рассвете занимаем исходные позиции. Устраняем выстрелами стражу, казаки будут стрелять, а там и ворота взрываем. После взрыва казаки прямо на конях врываются в пролом и скачут в центр городка. Ваша задача — блокировать ямэнь и казарму, не позволить хунхузам разбежаться по городу, — обратился я к хорунжему. — За вами мы. Обеспечим удержание ворот, будем вгрызаться в первые дома, чтобы захватить плацдарм. Лян Фу, твои люди идут следом за казаками. Будете давить их главные силы, прочесывать кварталы — вам это проще всего, вы хоть немного понимаете местное наречие. Нанайцы Аодяна — резерв. Ударим ими там, где будет туже всего. Вопросы?
Вопросов не было. Костер быстро, без углей, прогорал прямо в пепел. В ночной тишине мы разошлись готовиться к штурму, и каждый из нас уже вел в мыслях свой бой.
Спать нам сегодня не довелось. Недолгие сборы — и вот уже отряд выдвигается навстречу неизвестности. В предрассветных сумерках мы приближались к городу, стараясь не шуметь. Особенно ловко это получалось у нанайцев — их ноги ступали по земле бесшумно, будто они были не людьми, а тенями. Ничего не подозревающий городок спал. Лишь на воротной башне тускло мерцал одинокий фонарь, выхватывая из темноты фигуру сонного часового.
— Хорунжий, начинаем! — прошептал я, и два казака вскинули ружья.
Рядом со мной появилось широкое лицо Сафара. Он знаком попросил разрешения выстрелить по часовому.
— Стреляй, Сафарка! — разрешил я. — Но потом держись в стороне. Не выздоровел ты еще для боя.
Башкир нервным движением закинул назад прядь волос, мешавшую целиться, и приложился к ложу своей дальнобойной тулки.
С разных сторон сухо щелкнули два штуцера, громыхнул ствол Сафара. Часовой на башне дернулся, будто наткнувшись на невидимую стену, и беззвучно рухнул вниз, за гребень стены. Казачьи стрелки взяли под прицел бойницы.
— Пора. — Я кивнул Титу.
Мы вдвоем, пригибаясь к самой земле, рванулись через открытое пространство. За спиной — тяжелая связка из восьми «драконьих зубов». Тит нес короткую, наспех сколоченную лестницу. Сердце билось не в груди, а в самом горле, и каждый шорох собственных шагов отдавался в ушах оглушительным грохотом.
У ворот мы вжались в шершавые, холодные доски. Тит торопливо приставил лестницу, и я со всех сил рванул наверх. Установил смертоносный узел на массивную поперечную балку, прямо под крышей портала. Теперь — запал. Пальцы, онемевшие от напряжения, казалось, превратились в чужие деревяшки, но я взял себя в руки и заставил сделать то, что нужно.
Короткий, скребущий звук — и запал ответил змеиным шипением, плюнув снопом тусклых искр. У нас пять секунд, чтобы свалить отсюда!
— Уходим!
Мы кубарем скатились вниз. Нет, мы не бежали — мы летели, распластываясь над землей, ныряя за спасительный выступ скалы. Я успел зажать уши и открыть рот за мгновение до того, как наша бомба грохнула на перекладине ворот.
Сначала слепящая вспышка, вырвавшая мир из серости. И лишь потом — удар. Тяжелый, утробный толчок, прошедший сквозь землю и ударивший в самые кости, встряхнул нас. Черт, я, наверное, никогда к этому не привыкну! Воротная башня, подброшенная чудовищной силой, на миг зависла в воздухе и рухнула внутрь, поднимая столб удушливой пыли.
Прекрасно! Проход открыт!
Тит рванул было вперед, но я удержал его за рубаху.
— Погоди, пока не лезь! Сейчас казаки поскачут. Затопчут тебя!
Но когда дым начал редеть, ледяной холод пополз по моей спине. Произошло то, чего я не учел: массивные, окованные железом створки, сорванные с петель и чудовищно искореженные, не разлетелись в щепки! Они рухнули плашмя, одна на другую, намертво заклинив собой весь проем. На месте ворот вырос неприступный бастион из перекрученного дерева, железа и обломков башни.
— В атаку! — уже ревел хорунжий Афанасьев. Его казаки, готовые ринуться в пролом, с гиканьем рванулись было вперед, но тут же в замешательстве осадили коней. Проскакать через этот хаос было невозможно.
И в этот самый миг городок взорвался яростью. Со стен, из уцелевших бойниц и окон ближайших фанз на нас обрушился ливень свинца. Пронзительно завыли сигнальные рога. В Силинцзы поднялась тревога.
Мой идеальный, выверенный до миллиметра инженерный план, моя гордость, только что рассыпался в прах. Вместо стремительного рейда нас ждала кровавая, вязкая бойня у заваленных ворот.