- Там ужасно?
- Очень плохо, Анвар. Отчаянное положение - кругом огонь! А под нами какая-то металлическая конструкция. Знаешь, такая огромная металлическая решетка, я не поверил своим глазам. Если огонь приблизится к кораблю, мы сгорим. Если решетка сбросит нас в океан - пойдем ко дну, ведь балластные цистерны заполнены до отказа. Вот и все, Анвар.
- Огонь или вода. Что раньше? Так я понял?
- Так, Анвар, так, мой дорогой. Выбор не велик.
- Что я должен делать?
- Ты хорошо спросил, Анвар. Я отвечу - бороться! В радиоотсек нам не пробраться. Но в коридоре я видел несколько стеклянных поплавков от планктонных сетей. Мы напишем обо всем, что здесь произошло, спрячем записки в поплавки и выбросим их в океан. Это первое, что мы должны сделать.
Для начала я связал Генриху руки. Прикатил в каюту четыре объемистых поплавка.
Когда я проходил мимо трапа, в отверстие заклинившегося люка упала тяжелая горящая капля. Правда, она быстро угасла на металлической ступени трапа. Но огонь, видно, уже начал наступление на корабль.
Анвар писал. В университете все просили у него записи лекций. Хороший разборчивый почерк... Теперь он пригодился.
- Анвар, вступительные фразы лучше писать на нескольких языках.
- Да, и точные координаты встречи с неопознанным объектом....
Я назвал координаты. Я и теперь их помню. С этих координат начинался отсчет другой жизни. На ступени трапа упало еще несколько сгустков пламени.
- Надо хотя бы предположительно написать, что же все-таки происходит, сказал Анвар.
Я попытался сосредоточиться и вспомнил бюллетени международных и национальных метеорологических ассоциаций. Белые, голубые, бледно-розовые листки: "Летающие лаборатории исследуют методы искусственного воздействия на морские бури", "Федеральное правительство штата Луизиана заявляет свое право на всю влагу, содержащуюся в атмосфере штата", "Компания "Блу-Ридж уэзер модификейшен" проводит опыты по искусственному вызыванию грозовых разрядов", "Опасные эксперименты с тайфунами средней интенсивности", "Можно ли вызвать искусственный град?", "Тайфун меняет свой курс"...
Анвар вскрикнул. С ужасом он смотрел на дверь каюты. Я обернулся. По трапу спускался огонь.
Внезапно громко фыркнул металлический гриб противопожарного жиклера. Из гриба вырвались свистящие струи воды и пены и сбили пламя. Сработала система противопожарной защиты. Полумертвый корабль сопротивлялся силам разрушения.
- Преступные эксперименты, Анвар. Вот с чем мы имеет дело. Плавучий метеотрон пытается вызвать искусственный тайфун. Так и напиши...
Раздался уже знакомый скрежещущий звук. Подводное течение, видно, колеблет гигантскую решетку, которая держит корабль, он ударяется и скользит по ее металлическим ребрам. Удары становились все чаще. Плавучий метеотрон разбудил стихийные силы океана и теперь сам испытывает их натиск...
Металл звенел и скрежетал невыносимо, оглушая, заставляя резонировать весь корабль. Но вместе с тем скрежет привнес нечто успокоительное в общий звуковой хаос. Чувство исчезающей опасности. Я прислушался, стараясь уловить, что же исчезло из скопища звуков. И понял не было глухого рева огня и свистящего воя раскаленного пара и воздуха. Вот почему так внезапно и оглушительно зазвенел металл. Звуки вырвались из плена других звуков.
Ступени трапа были скользкими от пены и воды противопожарной защиты.
Вокруг все еще кипел океан, но огненная стена исчезла. Отблески огня пробежали по облакам и угасли. Черные воронки смерчей отрывались от воды и, судорожно вздрагивая, уменьшаясь в размерах, прилипали к облакам, чтобы исчезнуть совсем. Гребни воды уходили за горизонт. Может быть, сейчас они рождали цунами, ударные волны, которые через полчаса обрушатся на берега архипелага. Но вблизи корабля все утихало. Теперь мы могли спокойно пойти ко дну.
Высокая волна, отпрянув от "Тайфуна", рухнула вниз и в темном провале воды я увидел еще более черную пасть громадного металлического раструба, способного уместить в себе два наших корабля. Только что этот раструб выбрасывал в небо столб огня. Я вспомнил размеры огненной стены. Вдоль ее кольца можно было разместить не менее двух десятков таких раструбов. Скорость выброса раскаленных газов могла достигнуть двух тысяч метров в секунду... Площадь выходного отверстия раструба... Масса газов, выбрасываемых за одну секунду... Метеотрон работал не менее пяти часов... Общая мощность...
Я застонал от ненависти, душившей меня. Мощности этого чудовища хватало на то, чтобы действительно вмешаться в кухню тайфунов.
Раструб издевательски подмигнул черным глазом и скрылся.
Сильный толчок чуть не сбросил меня за борт Мощный гул моторов, тот самый, что был записан еще вчера системой акустоконтроля, не оставил сомнений: работают двигатели плавучего метеотрона. Мы были в его плену, он увлекал нас, мы плыли навстречу новым опасностям. Метеотрон, скрываясь от глаз международной инспекции, уйдет под воду. Мы последуем за ним. С разбитым люком, с зияющими трещинами в бортах...
Когда я спустился в каюту, Генрих глухо замычал и опрокинулся лицом вниз.
- Генрих, вы меня слышите? Генрих!
Он перевернулся на спину и вполне осмысленно посмотрел на меня.
- Зачем вы завязали мне руки?
- Что делали вы этой ночью в химической лаборатории?
- Ничего особенного. Я вспомнил, что надо приготовить побольше консервирующей жидкости.
- Вы говорите почти правду. Консервирующая жидкость... Точнее, две жидкости. Вот эти!
Я показал ему клочок бумаги с формулами. Он боднул подбородком воздух. При желании это могло сойти за жест согласия с моими словами.
- Зачем вы смешали эти два реактива? Вы знаете, как на языке международных инспекций называется то, что вы получили? Бинарное оружие. Два невинных реактива, соединяясь, образуют нервно-паралитический яд. Чрезвычайно удобное, тихое оружие. Так, Генрих?
- Я не хотел ничего дурного.
- Вы могли убить всех нас, Генрих. И себя тоже. Вы не боялись?
- Я знал, что мы все обречены на гибель.
- Вы знали, что приближается плавучий метеотрон?
- Он здесь?
Генрих говорил все медленнее, глаза его закрывались. Он знал, видимо, очень многое, и груз этих тошнотворных знаний убивал его. Трус умирает раньше смерти. Но четыре прочных поплавка ждали записок. Почта ненадежная, но единственно возможная в наших обстоятельствах.
- Мы погибнем. Но перед этим я заставлю вас говорить. Мне придется быть грубым и жестоким, но я постараюсь все время помнить, что вы хотели нас отравить. И это поможет мне быть очень грубым.
Я сумел напугать его. Он весь сжался. Мокрый, дрожащий комок человеческой плоти.
- Я вовсе не хотел вас... отравить, - выдавил он из себя. - Я знал, что мы погибнем и на всякий случай приготовил яд. Боялся лишних мучений.
- Вы боялись утонуть? Сгореть? Или боялись людей, которые могли напасть на корабль?
- Боялся людей. Впрочем, это все равно...
- Говорите яснее. У нас мало времени.
- За две недели до отплытия ко мне в гостиницу пришел человек. Очень смуглый. Высокий. Господин Сид-Мохнабедли. Так он назвал себя. Сказал, что ему порекомендовал обратиться ко мне профессор Клермон. Я слышал это имя, но не знал его лично Смутно помнил, что он занимается активным воздействием на облака. Я не интересовался подобными работами, в них много шарлатанства. Метеорология должна быть точной наукой.