— Цель проходит по правому борту, — доложил Беликов.
«Иди же, не останавливайся!» — мысленно приказал ей Марков.
«Портленд».
В носках или без носков, но на экране шумопеленгатора по-прежнему не было ничего кроме шума. Это не вызывало никаких сомнений. Полная отключка. Слушать было нечего, кроме рева моря, струящегося вдоль корпуса «Портленда», и равномерного, убаюкивающего гула турбины. Ну да, некоторые частоты могут пробиться и через весь этот бедлам. Но для этого источник должен находиться очень близко, а каковы шансы?
Пошел Ванн к черту! Быть может, он мог заставить Шрамма слушать, но уж точно не мог заставить его смотреть. Бам-Бам закрыл глаза. Если командир снова заглянет в гидроакустический пост, он его убьет. Но Ванн сам прекрасно понимает, как сорок долбаных узлов сказываются на работе акустика.
Даже если бы глаза Бам-Бама были широко раскрыты, он, возможно, все равно пропустил бы слабую пульсирующую линию, мелькнувшую на экране. Тихий шепот, мигнувший один раз, другой, а затем исчезнувший бесследно, словно тлеющая сигарета, брошенная в бурлящую кильватерную струю «Портленда».
«Байкал».
— Он даже не сбросил скорость, — сказал Беликов.
— Пролетел пулей, — заметил Федоренко.
«Да», — мысленно согласился Марков. Но пули редко пускают в никуда. Одна только что просвистела у него над головой. Что бы это значило?
Марков взял микрофон.
— Игорь! Оживляй оба реактора. Будь готов по первому сигналу запустить турбины. — Он щелкнул переключателем. — Штурман!
— Вас слушаю, — ответил капитан третьего ранга Бородин.
— Проложить курс на Берингов пролив.
Глава 21
ЗАПАДНЯ
«Портленд».
— И где вы думаете это осуществить? — спросил Браун, закрывая дверь «козлиного рундука».
У него на поясе висели две рации: обычная и еще одна.
— В радиорубке.
— Вахту несет Уоллес. Куда его отослать?
— Я попрошу Уоллеса проверить пособия в кают-компании.
— Хорошо. Но сначала я отправлю его вниз разбудить Энглера, — сказал Браун. — Вы понимаете, что когда Энглер, увидев Скавалло, поймет, что его провели, он придет в ярость?
— Понимаю.
— А она понимает?
— Лучше, чем кто-нибудь.
Они поднялись по трапу со средней палубы во владения офицеров. Стэдмен сделал было два шага в сторону кормы, но вдруг застыл на месте.
— В чем дело? — спросил Браун.
— Я оставил Треногу охранять дверь моей каюты.
В три прыжка Стэдмен очутился у своей каюты и дернул за ручку. Дверь по-прежнему была заперта. Стэдмен постучал.
— Лейтенант!
Браун в мгновение ока достал мастер-ключ. Он уже приготовился вставить его в скважину, но тут дверь распахнулась.
Скавалло ополоснула лицо в крохотном умывальнике и забрала свои длинные темные волосы в аккуратный хвостик.
Следы сажи у нее на затылке исчезли. В коридор повеяло приятным запахом ароматизированного мыла.
Скорее можно было найти на дне «Портленда» ухоженный розовый куст.
— Сэр, мне нужно было вымыться, — сказала Скавалло. — Я спустилась вниз и принесла своего мыла. Надеюсь, вы ничего не имеете против.
«Имею!» Но вслух Стэдмен произнес:
— Бедфорд вас сопровождал?
— Всю дорогу шел за мной, как привязанный. — Молодая женщина огляделась по сторонам. — Минуту назад он еще был здесь. Я слышала его голос.
— Пойду его поищу, — сказал Браун, спешивший найти предлог, чтобы уйти.
Боцман понимал, что нет абсолютно никаких оснований считать присутствие лейтенанта Скавалло в каюте старшего помощника подозрительным, но хорошенькая молодая женщина, источающая восхитительный аромат, заперлась в каюте — это выходило за рамки его разумения. Браун протянул вторую рацию Стэдмену.
— Дадите знать, когда все будет готово.
Скавалло недоуменно перевела взгляд с боцмана на Стэдмена.
— Все будет готово?
— Давайте поговорим. — Подтолкнув ее назад в каюту, Стэдмен закрыл дверь. В коридоре запах мыла был сильный. Внутри от него кружилась голова. — Я попытался докопаться до того, что же все-таки произошло в вентиляторной. Особых успехов я не добился. Нам удалось установить лишь то, что вы там находились и что-то произошло.
— Я находилась там не одна.
— Это вы так говорите.
— А что говорит командир?
— Он урезал Энглеру жалованье и понизил его в звании.
— За нападение на офицера?
— Нет. За неуважительное отношение ко мне и боцману.