— Третий отсек, доложите обстановку.
— Мы не тонем, — ответил Грачев.
Последние полгода Дедушка прожил на борту «Байкала». Это был очень действенный знак. Каждый пугливый матрос срочной службы должен был знать, что никакого вреда это Грачеву не причинило.
Четвертым отсеком являлся центральный командный пост. Марков окинул взглядом подчиненных, выполнявших свои обязанности легкими, экономичными движениями. Он набрал ближайшее окружение из своих друзей. Тех, с кем он не раз выходил в море, кого он знал, кому доверял. И дал им возможность самим выбрать младших офицеров и старшин. Остальных членов экипажа набрали на морских базах Кольского залива.
— Глубина двести восемьдесят метров.
— Держать глубину погружения, — сказал Марков.
«Торопиться не надо. Будем действовать шаг за шагом».
— Пятый отсек, доложите обстановку, — произнес в микрофон Гаспарян.
Огромное пространство, расположенное за центральным командным постом и разделенное на пять уровней, вмещало в себе столовую, кают-компании, медсанчасть, а в самом низу находился тренажерный зал и комната отдыха. Во всю стену столовой красовалась мозаика, изображающая старинный корабль, идущий под всеми парусами. Другую стену занимала огромная фотография солнца, заходящего над темной синевой озера Байкал. Или восходящего? Зал для спортивных занятий и отдыха был оборудован таким снаряжением, которое до этого никогда раньше нельзя было найти на подводной лодке, американской или российской: миниатюрный водопад, птичник и даже плавательный бассейн. Не очень большой, и на самом деле он предназначался для того, чтобы в нем согревались водолазы, вернувшиеся из ледяного моря. Но в бассейне можно было плавать, а у американцев ничего подобного не было.
— В пятом отсеке имеется небольшая течь через люк удаления мусора. Если закрутить люк плотнее, чтобы устранить течь, возможно, потом он не откроется.
Интересно, сколько еще высохших уплотнителей будет обнаружено во время похода?
— Пусть задраят люк и устранят течь, — распорядился Марков. «Байкал» создавался с расчетом на то, чтобы находиться под водой по нескольку месяцев подряд. Для него двухнедельный поход — все равно что прогулка вокруг квартала. — Отходы будем складывать в свободное холодильное отделение.
Передав приказ командира, Гаспарян спросил:
— Шестой отсек, доложите обстановку.
Два совершенно одинаковых машинных отделения размещались в кормовой части прочных корпусов лодки. Каждое состояло из атомного реактора и двух основных электрогенераторов, достаточно мощных для того, чтобы осветить небольшой город.
— Оба реактора в полном порядке и работают.
— Седьмой отсек, доложите обстановку, — продолжил опрос Гаспарян.
В седьмом отсеке находились паровые турбины, механизмы и редукторы, приводившие в движение огромные семилопастные гребные винты. Все устройства качались на звукоизоляционных пружинящих подушках, оснащенных буферами из толстой резины размером с шины тяжелого грузовика. Факт, которому не переставал поражаться даже Марков: прочные стальные гребные валы, каждый диаметром со ствол дерева, при работе турбин на полную мощность вытягивались и скручивались словно карамель-тянучка. На выходе из втулки редуктора вал на пол-оборота опережал гребной винт.
— Обе турбины работают исправно. В отсеке сухо. Весь личный состав на своих местах.
— Восьмой отсек, доложите обстановку.
Корма «Байкала», по форме напоминавшая хвост бобра, вмещала в себе гидравлические приводы управления вертикальным рулем и кормовыми рулями глубины. За восьмым отсеком находился лабиринт балластных цистерн, аварийно-спасательный люк, два ревущих гребных винта, окруженных защитными обтекателями, и, наконец, море.
— Восьмой отсек готов, весь личный состав на своих местах. Кормовой спасательный люк задраен.
Гаспарян повернулся к Маркову.
— Товарищ командир, все отсеки готовы, личный состав на своих местах.
Поразительно. Чтобы во время первого погружения выявились лишь незначительные течи — это было достаточно необычно даже для новой подводной лодки. А для «Байкала», в течение нескольких лет простоявшего погребенным в подводной пещере, это было что-то из ряда вон выходящее. Марков взял микрофон и обратился по громкоговорящей связи к экипажу: