Тук!.. Тук!.. Тук!..
— Глубина шестьдесят футов, командир.
Ванн яростно хрустнул кубиком льда.
— Поднять перископ.
Он отставил бумажный стаканчик.
Поисковый перископ вышел из шахты. Ванн обвел взглядом горизонт вокруг. На поверхности моря не было ничего, кроме серой дымки и серых волн.
— Отлично. Нас будет прикрывать туман. Что на радаре?
— Цель по пеленгу ноль шестнадцать, расстояние семь миль.
— Центральный пост, докладывает радист. Получено новое сообщение, — доложил лейтенант Бледсоу. Антенна спутниковой связи, установленная на перископе, уловила зашифрованный шепот, поступивший из Норфолка. — Запрашиваю подтверждение. Ответ будет через пару минут.
— Как только закончите, сообщите в Норфолк о том, что с нами произошло.
— Слушаюсь.
— Вахтенный офицер, произвести всплытие, — распорядился Ванн.
Громкоговорители внутренней связи заквакали: «Всплытие, всплытие, всплытие».
С шумом и свистом сжатый воздух начал вытеснять из балластных цистерн «Портленда» воду. Атакующая субмарина стала подниматься к поверхности. Вскоре в центральном командном посту почувствовалась качка. Для людей, привыкших к неподвижным, как скалы, палубам подлодки, это ощущение было неприятным.
— Давайте поскорее снимем эту дрянь с нашей спины, — сказал Ванн. — Пусть боцман Браун и старший помощник поднимутся ко мне на мостик.
Когда Стэдмен подошел к трапу, ведущему наверх, Ванн и два наблюдателя уже поднялись на открытый мостик. Нижний рубочный люк распахнулся внутрь, верхний — наружу, открывая прекрасный круг жемчужно-серого света. Какой подводник может спокойно смотреть на небо, вдыхать свежий морской воздух?
Стэдмен поднялся по трапу на тесный открытый мостик. Наблюдатели заняли свои места, хотя в такой сильный туман работы у них было немного. На поверхности сыро и промозгло, но после искусственной атмосферы «Портленда» свежий воздух воспринимался с наслаждением. Земли нигде не было видно. Низкий густой туман полностью скрывал солнце. Субмарина покачивалась на маленьких волнах. Вода с шелестом поднималась по черным бортам, затем срывалась вниз полосками пены.
Через несколько секунд на мостик вслед за Стэдменом поднялся Браун. Боцман держал в руке черный ломик. Он уже надел и зашнуровал свой оранжевый спасжилет. Второй спасжилет был у него перекинут через плечо.
Даже на открытом мостике Браун не расставался со своей радиостанцией, через которую держал связь с отсеками лодки. Боцман никогда не стоял на месте без дела. Он постоянно совершал обходы, бывая везде и нигде. Одну минуту он в центральном командном посту, другую — уже в машинном отделении, потом в столовой, на гидроакустическом посту, в торпедном отсеке, в радиорубке. Как любил шутить Браун, в его ведении находилось больше помещений, чем в средней гостинице.
— Боцман, я хочу как можно скорее избавиться от шумовика.
— Так точно, командир. — Помахав ломиком, Браун посмотрел на Стэдмена. — Старпом, вам уже доводилось видеть эту штуковину вблизи? Быть может, другого шанса у вас больше не будет.
Стэдмен понял, что боцман хочет о чем-то поговорить с ним наедине. Он взглянул на Ванна. Тот кивнул.
Старший помощник собрался было перелезть через ограждение открытого мостика, но боцман протянул ему спасжилет.
— Старпом, до берега вплавь очень далеко.
Стэдмен послушно надел спасжилет, гадая, как Браун догадался захватить с собой ломик, хотя никто не говорил ему об этом? И откуда боцман знал, что Стэдмен оставил свой спасжилет внизу?
Боцман и старший помощник спустились на палубу и закрепили в специальных углублениях так называемые «обезьяньи хвосты», страховочные концы.
— Сэр, вам следует следить за своими привычками. Спасжилет должен быть на вас в ту самую минуту, когда вы только собираетесь подняться наверх. И тут дело не в том, что об этом надо подумать. Все должно быть…
— На автомате?
— Видите ли, если станет хреново, вашу шкуру спасут не мысли. Тут приходится полагаться только на привычки.
— Постараюсь запомнить это.
В подводном положении «Портленд» был смертельно опасным хищником. Но на поверхности, даже в спокойную погоду, подлодка казалась огромной сосиской, низко сидя в воде. Ее корпус, покрытый резиновыми плитками, был скользким от влаги, и одного неверного шага было достаточно, чтобы оказаться за бортом. А Баренцево море даже в августе настолько холодное, что самое непродолжительное пребывание в воде могло привести к смерти.