- В голове у него бился крик, - вставай и беги! Беги, ну пожалуйста! Спасайся!
Конечно, силы были не равны, и уже через минуту все было кончено. Никита опустил голову вниз, чтобы не видеть всего этого.
Как долго он пролежал там, давясь слезами, мальчик не знал. Ему показалось, что уже начало темнеть и наконец, он решился снова посмотреть на то, что происходит там, на поляне.
Тех мужчин с санями и убитой тигрицы на поляне уже не было. Только место, где она лежала было окрашено багр@выми пятнами. Его отец так и лежал там, на поляне неподвижный и в одиночестве. Никита, собрав все свои силы, потихоньку пополз в его сторону.
Подползя к отцу, мальчик начал теребить отца и просить того открыть глаза.
- Папа, папочка, - это я Никита! Ну, открой глаза, пожалуйста, они ушли, а мне очень страшно! Прости, я не дождался там тебя и пошел следом, - продолжал говорить мальчик, уже понимая, что его отец больше никогда не откроет свои глаза.
Он, обняв отца, прижался к нему всем своим телом, как будто пытаясь частичку своего тепла и жизни передать своему отцу, и затрясся в рыданиях. Никита не чувствовал в этот момент ни холода, ни голода, а только огромный страх и тоску.
Сколько прошло времени, мальчик не знал, но стало уже сильно темно. Желание жить перевесило страх и тоску по отцу, и мальчик, отпустив его, впервые задумался о том, что ему теперь делать и как вернуться обратно домой.
Никита вспомнил, что ему рассказывал отец о выживании в тайге и решил сначала набрать побольше хвороста и развести огонь пока еще не совсем стало темно. Мальчик надеялся, что огонь отпугнет диких животных от него.
Спички и хлеб он нашел в рюкзаке у отца. Там же был спальник, который его отец всегда на всякий случай брал с собой в тайгу, а еще он обнаружил там охотничий нож и крепко зажал его в своей маленькой руке.
Страх потихоньку уступил место другому чувству – желанию выжить, не взирая ни на что!
Увлекшись костром, мальчик не сразу заметил, что стало совсем темно. Часть 3
Никита старался собирать хворост недалеко от этой полянки. Ему было страшно отходить дальше в тайгу. Сил у мальчика было недостаточно для того, чтобы дотащить большие ветки. Маленькие ветки прогорят быстро, и тогда он ночью останется без защиты и тепла.
Совсем неподалеку он присмотрел большую сухую ветку, но для него она была слишком большой и, постояв рядом, Никита, было, хотел уже идти дальше искать подходящее топливо, как вдруг вспомнил, что отец всегда брал с собой в тайгу небольшой топорик.
- Да, точно, ведь можно попытаться разрубить эту большую ветку на несколько поменьше и донести к месту кострища по небольшим кускам, - подумал он, вспоминая, где может быть этот топорик.
- Вроде отец крепил его на поясе, - вспомнил Никитка, бросив взгляд в сторону лежащего на спине отца. Этой большой ветки должно было хватить мальчику на всю ночь.
Становилось все темнее, и времени на раздумья у него почти не было. Ему было страшно идти к тому месту, где остался лежать отец, но еще страшнее остаться в лесу без костра и он решился.
Быстрыми шагами, дойдя до лежащего отца, и стараясь на него не смотреть, Никита стал почти на ощупь искать топор.
Наконец топор был найден и мальчик, почти что бегом, кинулся к ветке. Один удар, второй, третий – у Никиты ничего не выходило. Слезы злости потекли по его лицу, но он, вытерев их рукавом, упрямо принялся снова и снова рубить эту ветку стараясь попасть по одному и тому же месту.
Где-то на десятом ударе, когда он уже не чувствовал своих рук, у него стало получаться и вскоре ветка была побеждена и разрублена надвое.
Потом, приловчившись, уже довольно быстро, мальчик разрубил еще на более мелкие куски эти две половинки и быстро перетаскал поленья на место кострища.
Развести костер ему вообще не составило никакого труда, ведь они с отцом не раз его разводили вместе. Главное было надрать бересты и насобирать мелких щепок, чтобы огонь быстрее разгорелся, а потом потихоньку подкладывать ветки потолще, а уже сверху самые толстые, те, что будут гореть долго.
Увлекшись костром, мальчик не сразу заметил, что стало совсем темно. Вокруг, дальше света от костра, уже было ничего не видно, и только сейчас Никита ощутил сильный голод, вспомнив, что с утра ничего не ел и не пил. Воды у него с собой не было, но в рюкзаке у отца была фляга, в которую мальчик насыпал снега. Надев ручкой флягу на палку, он приподнял флягу над костром, чтобы снег растопился.