— И что это за гражданин?
— Это не гражданин. Это — иностранец!
— А очки! Ну, чисто тебе стрекоза!
— Машина подходящая! Блестит, ровно умывальник в парикмахерской!
— И пальто с пряжками... Будто чемодан!
Шофер подрулил машину к крыльцу. Из ближайших дворов высыпали ребятишки. Когда глухо кашлянул сигнал, детишки кинулись врассыпную. Пассажиры уселись среди мягких подушек, позади шофера, и машина, слегка качнувшись на рытвине, пошла мимо изб по дороге, отмеченной колесными колеями, заполненными кое-где желтой водой. На влажную веточку ближайшего дерева осело, как парашют, газовое облако.
От разъезда на юг тянулась новая железнодорожная трасса со свежепропитанными шпалами. Можно было ехать поездом до станции Угольная, но пассажир предпочел машину. Он хотел пересечь этот удивительный край с севера на юг, познакомиться с местностью, останавливаясь там, где вздумается.
Машина бежала через леса, густые, дышавшие прелостью, и через веселые березовые колки, выходила на простор степей, лишенных даже кустарника, поднималась в гору, где обнаженные черные полоски угля выходили на поверхность, пересекала водотоки.
После третьей сотни километров машина, густо окрашенная липкой пылью, остановилась на развилке дорог. Глазам путников открылась беспредельная степь; две высокие горы, озаренные закатным солнцем, четко рисовались на синем небосводе. Виднелась крутая линия реки, уносившей воды на север; вдали чернела тайга.
Справившись по карте, путник велел свернуть на юго-восток. Вскоре запестрели желтые новенькие бараки, шофер прибавил газу, и машина минут через пять остановилась.
Из двухэтажного коттеджа возле конторы строительства вышел пожилой человек. В околышек форменной фуражки с кантами глубоко впился значок: перекрещенные молоточек с топориком. «Видно, старый значок этот сидит глубоко не только в околышке фуражки...» — подумал приехавший.
Прикоснувшись тупыми пальцами к лакированному потрескавшемуся козырьку, Сухих спросил:
— Вы будете консультант Джонсон?
Девушка ответила, что он не ошибся: прибыл из Москвы консультант Джонсон.
Не без труда путник выгрузил тучное свое тело, потянулся и сказал на плохом русском языке:
— Здравствуйте!
Девушка смахнула с лица пыль, осевшую на брови, на ресницы, вытерла носик, посмотрела с удивлением на свой испачканный кружевной платочек и стояла, ожидая распоряжений.
«Тайга... болотце... пять бараков... пустырь».
Вынув из сумочки зеркальце, она посмотрелась в него, поворачивая лицо то одной, то другой стороной, еще раз коснулась кончиком платка бровей, ресниц, уголков покрасневших глаз и вдруг сладко, по-детски, зевнула, не успев во-время прикрыть рот сумочкой.
— Товарищ Гребенников еще не приехал, — сообщил Сухих.
— Знать... Понимать... Спросите у него, где нам отведен номер, — сказал Джонсон переводчице.
— Пожалуйте. Вот сюда, на второй этаж.
Они поднялись по внутренней лесенке на второй этаж и очутились в опрятной комнате, приятно пахнувшей сосной. Стены были гладко обтесаны, но не оштукатурены.
— Здесь две комнаты и кухня, — показывал Сухих квартиру. — Вода для умыванья и прочее — в прихожей. Водопровода пока не имеется...
— Ошень замечательно!
Шофер внес кожаный баул, оклеенный разноцветными бумажками, чемоданчик переводчицы и свои пожитки в вещевом мешке.
— Эту комнату занимаю я, ту, меньшую, — вы, а шофер может поселиться в кухне, — распорядился жилплощадью Джонсон.
А через две недели на станции Угольная сошел с поезда Гребенников. Он не спал последние две ночи в Москве, плохо спал в дороге. Усевшись к шоферу в кабину грузовой машины, он заснул так крепко, что ни толчки на ухабах, ни неудобное положение не могли его разбудить.
Когда машина остановилась у тубекской площадки, было девять часов утра.
Зайдя в контору и осведомившись у десятника Сухих, когда приехал Джонсон, Гребенников поднялся на крылечко коттеджа.
В светлой, уже пахнувшей одеколоном комнате, его встретил плотный, выхоленный мужчина в шелковой рубахе и широких брюках на подтяжках. Лицо розовое, гладкое, чисто выбритое, припудренное. Весь его вид выражал довольство, здоровье и хороший аппетит.
— Мистер Гребенников? О!
Их познакомили у заместителя председателя ВСНХ Судебникова в день отъезда консультанта на площадку, и они почти не говорили друг с другом в Москве.
— Не ждали?
— Как не ждать! Давно прибыли?
— Только что.
Лена Шереметьева, переводчица, сидевшая молча в углу, оторвалась от «Тихого Дона»; она представляла себе начальника строительства другим. Этот был высок, пожалуй, даже слишком высок, но не худ, как часто бывает с высокими людьми, лицо приятное, хотя и странного оттенка — темное, почти сизое; хорошие манеры, сдержанный тон речи, чистый английский язык.
Джонсон закурил сигару и, выпустив дым длинной спиральной струйкой, протянул Гребенникову коробку. Гребенников отказался от сигары и закурил папиросу.
Сев на стул верхом, Джонсон, держась руками за спинку, несколько секунд о чем-то думал.
— Я познакомился за эти две недели с работой изыскателей. Есть вопросы. Некоторые опасения работников ВСНХ оправдываются. О них будем говорить отдельно. Я кое-что привез из Москвы. Желаете познакомиться сейчас или позже?
— Предпочитаю сейчас.
Джонсон вынул из толстого портфеля пачку синек, прозрачных калек; сверток тугого ватмана он ловко извлек из картонной трубы, закрывавшейся крышкой, как телескоп. С полки перенес планшеты. Все это по-хозяйски разложил на длинном столе, приставленном к окнам, подобно верстаку.
— Вот наши основные геологические, гидрологические и гидрометрические данные. Вот планшеты. Здесь карта разведок рудных залежей, это — угольный бассейн. Мне материалы вручили в ВСНХ. Я познакомился с натурой. Что могу сказать? Есть, конечно, отдельные положительные стороны в выбранной площадке, но есть серьезнейшие неустранимые недостатки. Хотя ВСНХ условно принял тубекскую площадку, но мне поручили детально изучить ее в натуре, высказать свои соображения. Я их выскажу сначала вам, затем ВСНХ. Пока не поздно, пока есть возможность приостановить начатые работы, думаю, следует обстоятельно, серьезно поразмыслить: не ошибаемся ли мы, решая ставить металлургический завод именно здесь.
Лицо Гребенникова хмурилось и хмурилось.
— Я вас слушаю.
— Меня познакомили в Москве не только с вашими материалами, но и с материалами изысканий по другим точкам. Скажу вам откровенно: на общем фоне ваши преимущества блекнут.
— Что вас не удовлетворяет?
— Речонка. Подсчет дебита дал явно неудовлетворительные результаты. На металлургический завод с таким поселком потребуется по крайней мере полмиллиона кубометров ежесуточного расхода воды. Ваша Тагайка несудоходна, полноводной она бывает короткий срок.
— Надо рассчитывать на максимальное использование оборотной воды, мистер Джонсон.
— Но на воду претендует не один только ваш завод. Вы, вероятно, знаете, что суточный расход воды по Магнитогорскому комбинату определен для технологических только целей в количестве, близком расходу воды в Москве. Ваше строительство будет крупнее.
— Я не имею возможности сейчас проверить сообщенные вами данные. Но мне очевидно, что вы сгущаете краски, мистер Джонсон.
Гребенников вынул из чехольчика миниатюрную логарифмическую линейку из слоновой кости.
— По расчетам наших гидравликов...
Рамка линейки движется направо, движек — влево, рамка — влево, движек — навстречу.
— Этого количества должно хватить для угольных шахт, питающихся водой Тагайки, рудников, для металлургического завода с коксохимическим заводом и для опорных точек.