Выбрать главу

Он так и не пришел в себя. Все, происходившее сейчас с ним, не вписывалось ни в какие рамки. Этого просто не могло быть. Машинально он посмотрел на предмет, который незнакомец сунул ему в руку. Это был белый прямоугольник бумаги, размером с визитку. На нем была какая-то надпись, но в темноте подробнее было не рассмотреть. Свет в салоне не горел, а включить его Гардину просто е пришло в голову. Сергей сунул бумажку в нагрудный карман куртки, взялся за руль и попытался завести мотор. Он еще не представлял, куда собирается ехать, но в тот момент это и не казалось важным. Бездействие раздражало гораздо сильнее. Не способствовали улучшению настроения и беззвучные молнии, врезавшиеся в землю, казалось, у самой машины. С четвертой попытки мотор все же удалось запустить. Гардин глубоко вздохнул, включил первую передачу и мягко выжал сцепление. В то же мгновение ослепительная молния ударила прямо в капот автомобиля. Сергей машинально закрылся рукой от яркой вспышки и тут, наконец, грянул гром. Он прогремел прямо над головой и был такой силы, что казалось, перепонки разорвутся от непомерного давления. Всего мгновение, но и его хватило, чтобы у Сергея потемнело в глазах от ужаса и боли, и он потерял сознание.

03

Сознание возвращалось очень медленно. Он будто бы поднимался с большой глубины на поверхность. Звуки доносились, словно сквозь вату, обволакивая его ровным, монотонным гулом. Нестерпимо болела голова. Ног практически не чувствовалось. Было не понятно, на месте ли они еще. В грудь упирался руль, давя на нее с такой силой, что дышать стало совершенно невозможно. Каждый вздох отдавался внутри горячей волной нестерпимой боли. Видимо, сломаны ребра. Сергей с трудом приоткрыл глаза. Картинка перед ним была размытой, но он все же, сумел разглядеть за те несколько отпущенных ему секунд развороченный нос своего автомобиля и угол крыши, вогнутый почти до самого пассажирского сидения. Лобовое стекло высыпалось, покрыв и его самого и все вокруг белой мелкой крошкой. Ржавый бок огромного трейлера, занимал теперь большую часть салона его машины, вернее, большую часть того, что когда-то было машиной. Сквозь развороченную дверь виднелась узкая полоска шоссе, заполненная автомобилями, насколько хватало глаз. Вся одежда Сергея была в крови. Кровь повсюду, куда ни глянь. Казалось, здесь поработал сумасшедший художник, нанося хаотичные красные мазки своей кистью. Синие и оранжевые отблески слепили, и голова от этого болела еще сильнее, буквально разваливаясь на части. Вокруг суетились люди. Что-то кричали ему и махали руками. Он их не слышал. Он понимал, что от него что-то хотят, что-то спрашивают. Но звуков не было, только гул... И боль… Наверное, он должен был им ответить. Но зачем? Так не хочется разнимать спекшиеся от крови губы. Господи, как болит голова. Скорей бы все это закончилось. Тогда можно будет закрыть глаза и больше ничего не видеть и не слышать. А потом новая волна боли захлестнула его, и Сергей провалился в спасительное небытие.

04

Тоненькая полоска света вначале была еле различима. Потом стала медленно расширяться и вскоре превратилась в огромный белый прямоугольник. В нем постепенно проступали, вначале робкие, полутени, постепенно приобретая все более и более четкие очертания. Словно изображение, проявляющееся на вначале белой фотобумаге. Голова, потом другая, потом рука... Постепенно вы видите уже весь снимок.

На снимке, который «проявлялся» сейчас, уже вполне различались две женские фигуры в белой одежде. Они стояли справа от кровати и молча смотрели на Гардина. Обе женщины примерно одного возраста, немного старше его самого. У более худенькой, с выбивающимися из под шапочки белыми локонами, в руках была большая тетрадь, в которой она что-то непрерывно записывала. Вторая женщина мимолетным движением поправила очки и наклонилась к Сергею:

- Как вы себя чувствуете? – спросила она мягко, внимательно глядя прямо на него.

Сергей облизал губы и хрипло ответил:

- Не знаю... голова немного болит... и грудь...

- Это ничего, – улыбнулась женщина, – скоро пройдет. Вы помните, что с вами произошло?

Сергей закрыл глаза. Он помнил. Он помнил дорогу... внезапно возникший впереди затор... машину, потерявшую управление... трейлер, несущийся ему навстречу с огромной скоростью... страшный удар. Все это промелькнуло сейчас перед его мысленным взором. И развороченная машина, и кровь в салоне того, что от нее осталось.

- Да, – ответил он тихо.

- Очень хорошо, – еще раз улыбнулась женщина. – Вам очень повезло. Просто удивительно, что после такой аварии вы остались не только живы, но и практически невредимы. Ваша машина превратилась в груду металлолома, а сами вы отделались несколькими сломанными ребрами и травмой головы. К счастью, травма оказалась не столь серьезной, как мы вначале подумали. Два дня, пока вы находились без сознания, у нас были серьезные опасения за вашу жизнь. Но, слава богу, все обошлось. Со вчерашнего дня вы уверенно идете на поправку. Голова и грудь, правда, еще немного поболят, но через недельку, я думаю, мы уже сможем вас выписать.

- Давно я здесь? – спросил Сергей, уже несколько окрепшим голосом.

- Три дня.

- Понятно… И… спасибо вам, – пробормотал Сергей и снова закрыл глаза.

- Вам не за что меня благодарить. Благодарите своего ангела-хранителя, мне оставалось лишь немного подправить его работу, – услышал он, не открывая глаз.

Потом удаляющиеся легкие шаги, едва слышный щелчок закрывающейся двери и все стихло. Опять наступила тишина. Но эта была уже тишина уюта и безопасности.

Сергей глубоко вздохнул. Боль отдавалась в груди, но то была не та убийственная боль, которая запечатлелась в его сознании. Эту вполне можно было перетерпеть. Какое-то время он еще лежал с закрытыми глазами, пытаясь сконцентрироваться хоть на какой-нибудь мысли, пока вновь не провалился в глубокий сон без всяких сновидений.

05

Весь этот день и часть следующего он проспал, как убитый. Есть не хотелось и еда, которую регулярно приносила медсестра, так и оставалась нетронутой. Посторонние звуки не проникали сквозь толстую стену, которую воздвигло его сознание, разбиваясь о непреступное препятствие, как волны о скалу. Боль то немного усиливалась, то отступала назад. Сергей старался не обращать на нее внимание, тем более, что она уже не казалась столь нестерпимой, она просто была. Так привыкаешь со временем к ноющей несильной зубной боли. Через какое-то время ее просто перестаешь замечать. И, только, когда она совсем исчезает, ты ощущаешь несравнимое ни с чем облегчение.

* * *

И еще несколько следующих дней прошли словно в тумане... Похожие один на другой, как братья-близнецы. Только стрелка часов, без устали бегающая по циферблату, и вносила в их монотонное, тягучее, словно круто сваренный кисель, течение, какое-то разнообразие.

И сильней отличается выстрел от выстрела,

Чем сегодняшний день от вчерашнего дня.

«Да, молодец Макаревич. Гениальные строчки, а главное, как точно отражают то, что со мной сейчас происходит, - подумалось Сергею в один из тех кратких моментов, когда сознание полностью возвращалось к нему. – Лучше и не скажешь».

Он лежал, лениво переводя свой взгляд с одного предмета на другой, ни на чем конкретно не останавливаясь. Его мысли блуждали где-то вдалеке от хозяина, предоставив надоевшее тело само себе. Все, что он делал, он делал машинально, совершенно не задумываясь над своими действиями. Ел, смотрел телевизор, безропотно принимал лекарства, которые приносила хорошенькая медсестра... Если бы кто-нибудь спросил его, о чем он думал, неподвижно глядя подолгу в одну точку, то вряд ли он смог бы дать внятный ответ. Но никто его об этом не спрашивал, так что и ответ искать не было никакой необходимости.