Нетта уткнулась лбом в мою грудь, положив на неё ладони и резко замолчала, продолжая беззвучно плакать. Я крепче её обнял, прижимая ближе к себе и сохраняя наше безмолвие. Что ещё я мог сделать в этой ситуации? Сказать ей, что всё будет хорошо, попросить быть потише или может предложить ей успокоиться? Что за глупость. Кто-нибудь когда-нибудь успокаивался, когда ему говорили «успокойся»? Некоторые становились только злее из-за этого. Всё, что я мог сейчас сделать, это крепко обнимать её и не говорить бессмысленных и никому не нужных утешений. Этому меня мама научила.
Наши объятия приносили утешение не только Нетте, но и мне. Я мог обманывать кого угодно, говоря, что готов к смерти, даже себя. Я, сцепив зубы и держа себя в железных тисках, позволил Нетте пройти одной через такое ужасное испытание. Но когда всё провалилось, я испытал огромное облегчение и радость. В глубине души я прекрасно знал, что не хочу умирать. Единственное, что омрачало мои мысли это то, какую цену придётся заплатить за собственную жизнь.
Я не смогу сказать сколько мы так простояли. Мне было бы всё равно, если бы это происходило тёплым летним днём, а не морозной зимней ночью. Миледи немного успокоилась, чувства больше не разрывали её на части и теперь в её душе медленно нарастала решимость. Похоже она решила устроить мне допрос. И я не имел ничего против этого, но разговаривать мы будем внутри, в тёплом помещении с одеялом и горячим чаем.
Я уже собрался отстраниться от неё и повести в комнату, как вдруг что-то резко изменилось. Я замер и прислушался к своим ощущением: воздух стал гуще, а со стороны границы начала исходить необъяснимая слабая сила. Я перевёл взгляд в ту сторону и не смог сдержать судорожного вздоха. А ещё я не мог поверить своим глазам.
Завеса таяла.
Она ярко переливалась, как мыльный пузырь на солнце, и сходила вниз медленными ручейками, как капли дождя на стекле. Там, где завеса уже пала, я чётко видел верхушки заснеженных деревьев, они больше не казались расплывчатыми контурами из-за магической пелены.
- Что это? - миледи заметила моё изменившееся состояние и тоже смотрела в ту же сторону что и я широко раскрытыми глазами.
- Завеса пала, - я мог говорить только шёпотом, всё еще не до конца веря, что это и правда произошло.
- Какая завеса? О чём ты говоришь? - люди мало знали о ней, некоторые даже не верили в её существование, неудивительно, что миледи не понимала меня.
Но сейчас я не мог ей ничего объяснить. Меня переполняли радость и восторг. Мне казалось, что ещё чуть-чуть и я просто лопну от них. Я широко улыбался, мне хотелось кричать от счастья и прыгать на месте. И всё это благодаря ей.
- Ты умница! Я не знаю, как ты это сделала, но ты большая молодец!
Не управляя собой от радости, я обхватил лицо Нетты ладонями и поцеловал её.
Она замерла, но скорее от моего неожиданного порыва, чем от страха или отвращения. Её сердце забилось чаще, и где-то глубоко в её душе зародился слабый, но отчётливый огонёк желания. Я воспринял это как хороший знак и решил, наконец, сделать то, о чём мечтал уже очень давно. Поцеловать её по-настоящему. Не лёгким касанием губ к губам, как я делал сейчас, а страстным поцелуем, забирающем дыханием и оголяющим чувства. И не только чувства.
Я провёл кончиком языка по нижней губе Нетты и, слегка прикусив её, потянул. Миледи приоткрыла рот и издала тихий стон. Или это был вздох? Или это был настолько тихий стон, что я спутал его со вздохом? Неважно, я расценил это как приглашение и углубил поцелуй. Я целовал её медленно и нежно, наслаждался каждым касанием наших языков и губ и от этого терял голову. Я хотел большего. Я хотел целовать её всю ночь долго и медленно, быстро и страстно, глубоко и едва касаясь губами, покрывать всё её тело поцелуями и получать такие же в ответ. Я опасался, что моя несдержанность напугает её, но мои опасения были напрасными. Миледи отвечала мне с таким же напором и без единой капли страха. Мы оба хотели забыться в этом поцелуе. Ночь обрушила на нас слишком много сильных эмоций и нам обоим нужен был отдых от них.
Иногда я жалел, что нам нужен воздух, чтобы жить. Если бы не это неприятное недоразумение, мне бы не пришлось прерывать наш поцелуй. Я с трудом оторвался от миледи и прижался лбом к её лбу, пытаясь восстановить дыхание. Её щёки раскраснелись, губы припухли, и ей, как и мне, не хватало воздуха.