- Они никогда не угаснут, пока нравятся миледи, - ухмыльнувшись, ответил Адриан.
Вот, наглец! С чего он вообще взял, что они мне нравятся? Мысли о насилии, снова посетили мою голову.
На лице Вильгельма появилась понимающая ухмылка, и от удара локтем под рёбра Адриана спасло только то, что советник обратил внимание на меня.
- Агнетта, - мою руку тоже поцеловали, но, в отличие от поцелуев Адриана, это прикосновение губ не откликнулось во мне никоим образом. Обычный вежливый холодный поцелуй, ничего более. - Я не предполагал, что с тобой может произойти подобное. В нашем плане всё было по-другому, ты не должна была пострадать. Мне жаль.
Всё ещё поражённая изменениями в советнике, я не нашлась, что ему ответить на это, поэтому решила взять пример с Аарона и ограничиться благодарным кивком.
- Итак, приветственная часть закончена. Давайте приступим к обсуждению, - хлопнув в ладоши, сказал Ричард и направился к дивану.
Рядом с ним села Ванесса. Вильгельм и Аарон расположились в креслах. Мы с Адрианом разместились на скамье, облокачиваясь спинами на стол.
Первым делом волк рассказал о свитке. Я заранее положила копии заклинания на столик, так что после завершения рассказа, все присутствующие взяли по листу и прочитали содержимое. Ричард и Ванесса делили один листок на двоих, они внимательно читали, изредка хмурясь. Второй достался Аарону, он читал его с одной эмоцией на лице - недоумением. Третий листок оказался у Вильгельма, на его лице была привычная серьёзность. Последняя копия была в руках Адриана, и он и я уже знали, что там написано, но мы всё равно пробежались глазами по тексту, освежая в памяти слова.
Завесу ты снял - мои поздравления,
Но это лишь толика твоего спасения.
Три части разбросанные снимут проклятие,
Найди их скорее, пройдя сквозь препятствие.
Собрал артефакт? Всё это сомнительно,
Но если и так - конец уже близится.
Три вида крови помогут в спасении,
Проклятие снимет колдун посильнее.
- Святая Волчица, оно в стихах. Да ещё и непонятно ничего. Почему нельзя было просто написать: куда пойти и что надо сделать? Неужели мы мало страдали? - недовольно проворчал Аарон. - Она ещё и издевается над нами.
Адриан поддержал брата согласным смешком.
- Давайте сосредоточимся на том, что нам понятно, - внёс разумное предложение советник. Не зря он занимал свой пост. - Если вспомнить рассказанную мной информацию, то многое становится понятным.
- Ты прав, - согласился Ричард.
Мы с Адрианом переглянулись, и в его и в моём взгляде было наше общее недоумение.
- О какой информации идёт речь? - в неведении находились не только мы, но и Аарон.
- Вильгельм, ты не мог бы рассказать им? - попросил отец Адриана.
Совет кивнул и спокойным голосом, каким обычно рассказывают легенды, поведал нам неведомые раннее знания.
- Спустя недолгое время после наложения проклятия, наше королевство посетили верховные колдуньи Флавардона и Виридитерры - Афира и Найра. Они ворвались прямо на заседание совета, разгневанные, как богини, и не желавшие ждать личной встречи с королевой.
- Что ты наделала, Женевьева? - злой крик Найры разнесся по комнате, привлекая внимание королевской четы и герцогов.
- Какое право вы имеете врываться сюда без приглашения? - голос короля был таким же злым, как у Найры, но в отличие от неё, ему никто не ответил.
Верховные колдуньи продолжали пристально смотреть только на Женевьеву, не обращая внимания ни на кого другого.
- О чём вы говорите? - самопровозглашённая королева оставалась спокойной внешне, но в глазах её горело недовольство.
- Не притворяйся, что не понимаешь нас, - Афира была сдержанее Найры, но и её тон был далёк от дружелюбного. - Ты украла наши части артефакта влияния и использовала его во зло. Это незаконно. И ты прекрасно это знаешь.
Королева ухмыльнулась, встала со своего места и подошла поближе к стоящим посреди комнаты колдуньям. Король попытался последовать за ним, но она жестом дала ему понять, чтобы он не вмешивался. Все в комнате замерли в ожидании дальнейших событий.
- А знаете, что ещё незаконно? Вмешиваться в дела других королевств. Вы имеете силу только у себя дома, здесь вы мне не указ, - с каждым предложением голос Женевьевы становился всё злее, а спокойствие с лица исчезало, сменяясь яростью.