В животе что-то переворачивается. Ненавижу себя за это, но факт остаётся фактом – рядом с ним я как грёбаная зефирка на огне. Таю, плавлюсь.
Дура. Дома муж. А я тут слюни пускаю на оборотня. Прекрасно, просто прекрасно.
Келан выходит в центр круга. Все замирают. Его голос разносится над поляной – низкий, мощный, вызывающий мурашки:
– Братья и сёстры! Сегодня мы собрались почтить память предков!
По толпе проносится волна одобрения. Вот они, примитивные ритуалы во всей красе. Почти как корпоратив в моей компании, только без мерзкого босса, лапающего секретарш.
– Давайте вспомним, – продолжает Келан, воздевая руки к небу, – через что прошли наши деды и прадеды! Гонения, уничтожение, охоты на нас – всё это они выдержали, чтобы мы жили в безопасности!
Оборотни вокруг одобрительно кивают. Вдруг Келан поворачивается прямо ко мне. Сердце проваливается куда-то в желудок.
– А сегодня среди нас особая гостья, – его голос становится ещё глубже. – Анель из мира людей!
Сотни пар светящихся глаз устремляются на меня. Стоп, какого черта? Почему я должна стоять как цирковое животное на всеобщем обозрении? Жар приливает к щекам.
– Какого хрена она тут делает? – раздаётся грубый голос из толпы.
– Человечка! – вторит ему женский визг. – Выгнать её!
– Она не принадлежит нашему миру! – подхватывают остальные.
Волна паники захлёстывает с головой. Вот и всё? Сейчас растерзают на кусочки?
Келан преображается мгновенно. Его аура меняется – теперь от него исходят почти физически ощутимые волны силы. Чистая, необузданная мощь альфа-самца. Волоски на руках встают дыбом.
– Она – моя Лунная гостья, – отрезает он тоном, не терпящим возражений. – Вопросы есть?
Толпа притихает, но продолжает недовольно гудеть. Мия наклоняется к моему уху:
– Лунная гостья – высший статус для чужака. Такого не случалось лет пятьдесят.
Келан поднимает руку, и все замолкают.
– Чтобы никто не нервничал: она будет под моим личным присмотром. Шагу не ступит без разрешения. Ясно?
Какого чёрта? Меня тут как вещь обсуждают! Кровь закипает от негодования. Кем он себя возомнил? Сейчас выйду и скажу всем, что не нуждаюсь в надзирателе!
Но вместо этого стою с натянутой улыбкой, как послушная кукла. Самосохранение, всё же, важнее гордости, когда вокруг сотня зубастых монстров.
Келан продолжает свою речь, но периодически бросает на меня взгляды – властные, собственнические. От них горячо и холодно одновременно. Проклятье. Почему даже злость на него превращается в это мерзкое, предательское возбуждение?
Мия толкает меня в бок:
– Расслабься, все будут смотреть на тебя весь вечер. Новые лица тут редкость, а человек... Ты как экзотическое животное в зоопарке.
Замечательное сравнение.
Церемония продолжается. Вокруг костра начинаются танцы, совсем не похожие на то, что я видела раньше. Тела извиваются в ритме барабанов, глаза светятся, клыки блестят в отблесках пламени.
А я стою, завороженная и испуганная одновременно, посреди этого безумия.
Глава 8. Келан
Ледяные кинжалы воздуха режут легкие при каждом вдохе. На костяшках выступает кровь – ногти впиваются в ладони так глубоко, что проще их вырвать, чем разжать. Альв застыл напротив, его рожа искажена яростью и тотальным презрением. Кажется, еще секунда, и он кинется на меня.
– Ты совсем крышей поехал? Приволок человечку в наш мир? – рык вырывается из его горла вместе с полным набором клыков. – Надо было просто перерезать ей глотку и дело с концом!
Выпрямляюсь во весь рост, ощущая, как внутри закипает гнев. На секунду представляю, как вырываю этот язык и скармливаю ему же.
– Волк не позволил ее трогать, понял? – цежу слова. – Он рычал «она наша», когда я приблизился к ней с намерением... покончить с этим.
Недоумение, шок, и какое-то запредельное недоверие смешиваются на его лице. Раздувает ноздри, втягивая ее запах даже здесь.
– Какая, блядь, «наша»? Эта человечка даже не пахнет как... Вообще ни на что знакомое не похожа! Сплошная опасность!
Разворачиваюсь и с хрустом впечатываю кулак в ближайшую сосну. Древесина трескается, осколки коры летят во все стороны. Боль обжигает руку, но это ничто по сравнению с хаосом в голове. Волк не затыкается ни на секунду.
«Она наша. Наша. Наша».
Бесит. Всегда думал, что контролирую зверя, а не он меня. Жестоко проебался.