Убийство с целью грабежа, казалось, не могло быть допускаемо.
— Каким образом убийца мог проникнуть в дом? — спросил вахмистр инспектора, молча продолжавшего свои поиски, — окно спальни закрыто.
Инспектор открыл другую, лишь приоткрытую дверь из спальни и очутился в библиотеке. Он подошел к одному из окон. Занавес был сдвинут с места, и при более близком осмотре оказалось, что и окно было только прикрыто. С довольным видом он кивнул головой.
— Вот в чем дело, — бормотал он, возвращаясь в спальню; там он к своему удивлению увидел вахмистра, лежавшего на полу у конца кровати.
— Что вы тут делаете? — крикнул он ему. Запыхавшийся вахмистр встал на ноги. Он держал что-то в руке.
— Да ведь это только пробка! — ворчал он, сердясь, что наклонился из-за такого пустяка.
Инспектор взял пробку в руку. То была пробка от винной бутылки малого размера. На ней были выжжены начальные буквы известной коньячной фирмы. Спокойно он опустил пробку в карман, и потом опять отправился в библиотеку. Было странно, что ни на ковре, ни на полу, ни на подоконнике не было никаких следов от ног. Быть может, убийца завернул ковер с тем, чтобы потом им закрыть следы, которые он вследствие грязи на улице неминуемо должен был оставить.
Инспектор поднял ковер. Ничего не было видно.
Но что это? Инспектор нагнулся и поднял что-то блестящее.
То был позолоченный портсигар с короной и выгравированными буквами К.ф.Р.
С трудом инспектор подавил возглас удивления. Затем он решительно надавил кнопку электрического звонка. Торопливо вошел старый лакей.
— Как звали покойного? — с напряженным вниманием спросил инспектор.
— Герберт Гюнтер, — ответил старик.
— А племянник?
— Насколько мне известно — Курт Вольфганг.
Довольная улыбка скользнула по лицу инспектора. Затем он продолжал допрос.
— Окно в библиотечной комнате было только прикрыто. Чем вы это объясните?
— Очень просто: покойный имел обыкновение курить у окна. Когда ему становилось прохладно, он просто захлопывал окно. Я знал эту привычку и обыкновенно перед сном закрывал окно. Вчера я забыл это.
— Пил ли барон коньяк?
— Коньяк? — удивленно спросил старик. — Никогда ни одной капли. Алкоголя он вообще не пил, только старые, крепкие вина, чай и какао. Коньяку у нас и в доме никогда не было.
— Не проводите ли вы меня в сад? — спросил Вендорф, и прибавил, обращаясь к вахмистру: — Господин вахмистр, вы будете добры пока никого сюда не впускать.
Потом он отправился в сад под окно библиотечной комнаты. Нигде ни следа.
— Есть ли еще другой вход в виллу, кроме главных ворот? — спросил он лакея.
— Есть еще садовая калитка, которая ведет к каштановой аллее парка барона Рудлова, но ею никогда никто не пользуется, — ответил старик.
— Пойдемте туда, — предложил инспектор.
Они прошли мимо нескольких старых деревьев до узкой тропинки, ответвлявшейся от главного пути.
— Посмотрите здесь! — вдруг воскликнул инспектор. В мягкой сырой почве были видны следы узкого мужского сапога, которые вели до маленькой калитки.
— Странно, — пробормотал старик.
— Прикажите запереть эту часть сада! — распорядился инспектор и стал возвращаться к дому. — Как, долго молодой барон, пробыл здесь в последнее свое посещение?
— Только очень короткое время.
— Произошла ли ссора между дядей и племянником?
— Не могу сказать. Старый барин действительно громко на что-то бранился, но это уже у него было в привычке, он был старый чудак.
Тем временем они возвратились в первый этаж. Проходя мимо кухни, они услышали шум голосов среди которых несколько раз раздались слова: «Но, Грета, ведь об этом вы должны ведь заявить!» причем горничная отвечала: «Ведь это совсем не важно, ведь это не имеет ничего общего с убийством!»
Не долго думая, инспектор открыл дверь.
— В чем дело? — спросил он громко и резко. Фридрих, сидевший на кухонном столе, спрыгнул и сказал:
— Вот Грета, горничная, сегодня утром около семи часов видела господина поручика фон Росла недалеко от виллы!
Инспектор заинтересовался и подошел ближе. Девушка в смущении поправляла свой фартук, и потом, запинаясь, заговорила:
— Это было сегодня утром в седьмом часу, когда я вставала, чтобы закрыть окно моей комнаты, которое так неприятно хлопало от ветра. Я набросила платок и посмотрела в окно. И вот я видела, как проходил господин поручик фон Росла. Больше ничего не было.