Лиза ждет его, уперевшись ногами в землю. Она готова драться с ним, но она ведь девочка. Драка — не женское дело.
Закрыв Лизу собой, поднимаю кулаки.
Шансов у меня нет: слишком уж он здоровенный.
— Ах ты слабак, — говорит детина, перешагивая через последнего паренька, и наносит удар.
К собственному изумлению, я отражаю выпад. Ухожу влево и сбиваю руку, проваливая соперника. Он тут же бьет второй рукой, но я уклоняюсь назад, а потом делаю шаг вперед и бью его в морду.
Он слишком высокий, чтобы я мог попасть, куда целился. Зато кулак волшебным образом встречается с его подбородком. Лязгают зубы, а меня накрывает лютая боль. В руку будто загнали раскаленный гвоздь.
Противник, отступив, ловит равновесие, а я трясу ладонью, чтобы унять боль. Я едва соображаю. Ощущение, будто руку сунули в печь. Изучаю пальцы, готовый увидеть язычки пламени, и тут мне прилетает новый удар.
Меня будто огрели железным ломом. Фюрер может гордиться силищей этого лося. Его кулак обрушивается на левую скулу. У меня чуть голова не отлетела. Острая боль простреливает шею. Ноги подкашиваются, и я оседаю на землю. Мир погружается во тьму. Когда мрак рассеивается, я валяюсь рядом с велосипедом, а надо мной нависает здоровенная туша.
Смотрю на парня, не соображая, кто он.
Едва память возвращается, противник заносит ногу, будто собирается пнуть мяч. Только метит он мне в голову.
— Нет! — Это кричит Лиза, набрасываясь на моего противника. Размахивая кулаками, она врезается в него, тот отступает и спотыкается о паренька из «Дойчес юнгфольк», безуспешно пытающегося встать на ноги.
Мой противник теряет равновесие. Он выбрасывает руки вперед, чтобы зацепиться за Лизу и устоять, но он слишком тяжелый и отлетел слишком далеко. Падая, он успевает поймать Лизу за платье и с корнем отрывает ей карман.
Даже мне с земли видно, как оттуда вылетает резной цветок.
Он крутится в воздухе, все выше и выше, а потом устремляется вниз. Только, увы, не на дорогу.
Там белый эдельвейс мог бы затеряться, не выдавая нас. Но приземляется он прямо на грудь моему противнику.
Лиза гордо стоит над ним, празднуя победу. Я, едва соображая, валяюсь рядом.
И тут противник замечает у себя на груди цветок. Судя по глазам, ему знаком этот символ.
Он берет цветок пальцами, долгий миг изучает его, переводит взгляд на нас, и на лице его написано явное отвращение. Скривив губу, он набирает полную грудь воздуха и орет, указывая на нас:
— «Пираты эдельвейса»!
С тем же успехом он мог назвать нас английскими солдатами, русскими или вовсе шпионами.
Сперва все ребята смотрят на своего товарища, лежащего на земле. Потом видят указующий перст. И переводят взгляд на нас.
Лиза тем временем помогает мне встать на ноги, а наш противник сам поднимается во весь свой рост. Он тычет в нас цветком, как доказательством нашей вины. Слова звучат как плевок.
— «Пираты эдельвейса».
Цветок летит мне в грудь и падает под ноги.
Лиза берет меня за руку. Мы вместе отступаем, пока каблуки не упираются в поребрик.
Толпа напирает сзади, лишая нас пути к отступлению. Плечом к плечу с нашим соперником встают другие ребята. Вокруг нас сжимается кольцо.
Сердце стучит, как кузнечный молот. Зрение проясняется, теперь я все ясно вижу. Кажется, что кроме нас с Лизой и кольца людей в мире не осталось ничего. Тело уже готово к тому, что сейчас произойдет. Выбор у меня невелик. Можно убежать, можно драться. Но бежать некуда.
Буду драться.
Во рту сухо, как в пустыне. Язык прилип к нёбу. Заслоняю Лизу собой. Конечно, шансов на победу никаких, но я сделаю все, что смогу. Я буду защищать свою подругу. Сперва им придется переступить через меня. Но Лиза не согласна. Она не будет прятаться у меня за спиной. Она встает рядом, плечом к плечу.
Лиза поднимает руки, стиснутые в кулаки.
Я тоже.
Ребята смотрят на нашу боксерскую стойку, но никто не смеется. Никто даже не улыбается.
Они наступают на нас.
Вольф рычит
Наши шкуры спасает инспектор уголовного розыска Вольф.
Он выныривает из ниоткуда, шагнув на свободный пятачок перед нами.
Встав к нам спиной, он поднимает руку, и ребята замирают на месте, переглядываясь друг с другом.
— Ни с места. — Не сводя с них глаз, Вольф наклоняется и подбирает деревянный цветок. Поднимаясь, прячет его в карман.
— Вы же видели, что они натворили, — заявляет детина, который меня бил. Кулаки у него так и стиснуты. Он делает шажок вперед. — Эта девчонка…
— Я приказал: «Ни с места». — Вольф понижает голос. Что-то в нем напоминает пса. Он не лает, он тихо рычит, опустив башку. И от этого только страшнее.