Слишком много всего случилось. Я боюсь, что мы не выдержим и отступим.
Щелчок замка
В темноте штаб гестапо выглядит еще кошмарнее.
Молчаливый и противоестественный силуэт здания нависает над рекой. По стенам бегают зловещие тени деревьев. Наверняка внутри сплошь мрачные и сырые застенки. Там разложены пыточные инструменты, полы все в пятнах крови, а монстры вроде Вольфа только и ждут, чтобы ударить женщину и уволочь мальчишку во тьму.
— Тут, наверное, толпа народу работает, — шепчу я.
Лиза качает головой.
— He-а. Только Вольф и еще пара человек.
— А чего тогда здание такое здоровенное?
— Папа рассказывал, раньше это был жилой дом, самый большой в городе, гестапо просто обосновалось здесь. Они всегда забирают лучшие куски.
Притаившись у стены через дорогу, разглядываю штаб. Он похож на кошмарную тюрьму. Место, где происходят немыслимые вещи.
У нас в Кельне я часто проезжал на велике мимо разных учреждений. Снаружи всегда висели нацистские флаги, и я мечтал, что однажды зайду внутрь, и там повсюду будут люди в безукоризненной форме. Если повезет, думал я, тоже устроюсь туда работать. Вот будет здорово.
А теперь, глядя на штаб, я вижу только страх и боль. Быть здесь совсем не здорово.
Вздрагиваю. Руки сжимаются в кулаки.
— Ну что, начнем? — Лиза смотрит на меня, а потом выглядывает из нашего убежища, изучая улицу. — На горизонте чисто.
Меня трясет от страха, но я держу себя в руках.
— Ага, пошли.
На той стороне, словно чудовище, замершее перед прыжком, притаился черный «мерседес» инспектора Вольфа. Пробежав мимо, мы оглядываемся по сторонам, а потом ныряем в открытые ворота. Забравшись в сад, я выуживаю из рюкзака банку с краской.
Лиза прячется в тени у дорожки и следит, чтобы никто не появился. Я, прижавшись к стене, достаю отвертку и сдираю крышку с банки. Она отлетает с тихим хлопком. Нашарив в рюкзаке кисточку, приступаю к делу.
Кирпичи не оштукатурены, рисовать на них трудно, мне приходится долго возить кисточкой по одному месту.
Сердце выпрыгивает из груди от страха и возбуждения. Мысль о том, что меня застанут здесь, приводит в ужас и в своеобразный восторг. Я совершаю поступок. Мщу Вольфу за то, как он обошелся с мамой и Стефаном. Пусть все знают, что я думаю о тех, кто забрал у меня папу и отправил на смерть.
Можно расслышать далекий-далекий шум с Фельдштрассе. В воздухе ощущается привкус дыма. Но по большей части я чувствую запах краски и слышу, как кисточка скребет по кирпичам.
Доделав свое дело, закрываю банку и прячу в рюкзак, вместе с отверткой и кисточкой. Мы тихонько отходим, чтобы лучше видеть мои художества.
Белые буквы светятся в темноте. Поутру они будут сверкать на солнце, и каждый прохожий обязательно прочтет наше послание.
Но главная моя гордость — рисунок под надписью. Эдельвейс. Точь-в-точь как те, что попадались нам раньше.
Лиза, глубоко вздохнув, пихает меня локтем.
— Ну что, Карл Фридман, давай убираться отсюда.
И тут мы слышим жуткий звук.
От него у меня в груди замирает сердце.
От него перехватывает дыхание, а мышцы превращаются в воду.
Дома, при свете дня, я бы и внимания на него не обратил. Но в темноте, да после того, что мы натворили, звук открывающейся двери — худшее, что можно услышать.
Скрип ручки.
Щелчок замка.
Визг петель.
Тяжелая дверь, закрывающая вход в гестапо, распахивается. В проеме, на фоне тусклого света, льющегося изнутри, появляется силуэт.
Я сразу понимаю, кто это.
Фигуру инспектора Вольфа ни с чем не спутаешь.
Оскал Вольфа
— Стоять.
Вольф мигом замечает нас. Мы стоим на открытом месте, а из дверей этого жуткого заведения льется достаточно света.
— Стоять, не двигаться, — тихо, зловеще требует Вольф.
Мы с Лизой словно приросли к месту. Мышцы сводит судорогой. Кровь застывает в жилах. В животе копошатся орды муравьев.
Свет меркнет: это Вольф, закрыв дверь, идет к нам.
— Карл Фридман, — смотрит он на меня свысока. — И Лиза Херц.
Вольф пристально разглядывает нас. Немигающие глаза смотрят то на меня, то на Лизу, а в лице читается полное равнодушие.
— Ну? — поднимает он брови.
Мы молчим.
— Объясните, какая причина привела вас к штабу гестапо посреди ночи. Наверное, произошло событие, требующее моего внимания?
— Э-э-э… — пытаюсь сообразить отмазку. Если он пойдет за нами, не оборачиваясь, у нас появится шанс. Но стоит ему оглянуться, и он увидит надпись на стене.