— О, более чем достаточно! Теперь позвольте мне познакомить вас с самой сутью дела. — Хозяин кабинета выдвинул один из ящиков и вынул оттуда конверт. — Из нашей главной конторы в Лондоне мы получили вот это письмо. Я полагаю, что вы сын Джеймса Даймока Гаттераса, утонувшего в море в тысяча восемьсот восьмидесятом году, это так?
— Вы совершенно правы, это действительно я.
— Ваш отец был третьим сыном сэра Эдуарда Гаттераса из Мидлтауна в Гэмпшире?
— Да, ваши сведения совершенно точны.
— Должен вас уведомить, мистер Гаттерас, что ваш дядя, сэр Уильям, скончался от разрыва сердца при известии, что его дочь Гвендолин утонула, упав в пруд. Вследствие этого вы теперь являетесь наследником его титула и имущества. Последнее состоит, по сведениям, нами полученным, из дома с парком, десяти ферм и ценного домашнего инвентаря. Кроме того, вы наследуете капитал, который дает вам ренту в размере пятнадцати тысяч фунтов ежегодно. Все это, вместе взятое, равняется приблизительно ста тысячам фунтов стерлингов.
Я не мог поверить своим ушам.
— Все это слишком невероятно! — воскликнул я.
— Но тем не менее это так. Вы теперь баронет. Это так же верно, как то, что я юрист. Наверно, вы пожелаете, чтобы мы предприняли соответствующие шаги для введения вас в наследство?
— Пожалуйста, буду вам очень благодарен. Я сейчас уезжаю на неделю или на две и по возвращении подпишу у вас все нужные бумаги.
Поблагодарив мистера Даусона, я простился с ним и вернулся к Ветереллю, где меня встретили самыми сердечными поздравлениями. Но в данный момент у нас не было времени думать об этом удивительном происшествии, и в половине второго мы уже были на борту яхты, а в три она выходила из порта.
Глава XXX
Жизнь на яхте текла размеренно, как это всегда бывает на судах, находящихся в плавании. Мы были в море уже двое суток, и наше нетерпение возрастало с каждым часом, по мере того как мы приближались к цели нашего путешествия. Через двадцать четыре часа мы должны были наконец достигнуть Пайн-Лапу, и, если все пойдет благополучно, Филлис будет спасена.
Мы с Ветереллем сидели на палубе. Было великолепное утро. Вокруг царила полная тишина. Единственным звуком, который ее нарушал, был звук журчащей воды, когда нос судна деловито рассекал морскую гладь. Наш разговор все время вертелся вокруг одной темы — цели нашего путешествия. Наконец, беседа перешла на самого виновника всех наших несчастий — доктора Николя. Меня всегда интриговал тот факт, почему Ветерелль испытывал суеверный страх перед этой необычной личностью. Воспользовавшись случаем, я завел разговор на эту тему.
— Вы хотите знать, почему я так боюсь Николя? — спросил старый джентльмен, стряхивая пепел со своей сигары. — О, это целая история. Я расскажу ее, если вы этого хотите; боюсь только, что она покажется вам слишком неправдоподобной. Несмотря на то что все это сущая правда, мой рассказ гораздо больше напоминает сюжет какого-нибудь фантастического романа, чем реальную действительность.
— И все же я очень хотел бы ее услышать, — возразил я с живейшим любопытством. — Я уже давно хотел поговорить с вами на эту тему, но никак не мог найти подходящего случая.
— Я начинал свой жизненный путь как адвокат, и притом с далеко не обширной практикой. Я был еще малоизвестен, и мне приходилось довольствоваться незначительными делами.
Как-то раз меня пригласили защитником к одному субъекту, убившему китайца на борту сиднейского парохода. Это случилось по пути из Шанхая. Первоначально казалось, что виновность его неоспорима, но мне удалось путем тщательного изучения деталей добиться для него оправдательного приговора. Я как сейчас помню этого человека. Он был немного чудаковат, будто пребывал в состоянии легкого помешательства.
Его благодарности не было предела, тем более что он не мог предложить мне денежного вознаграждения. Тем не менее впоследствии он отблагодарил меня, правда, несколько иначе. Вот, собственно, с этого момента и начинается вся история.
Спустя месяца два или три после процесса я сидел вечером в своем кабинете. Ночь была дождливая и холодная. Внезапно раздался звонок, и вошедший слуга доложил, что меня желает видеть какая-то особа. Выйдя в переднюю, я обнаружил там высокую, довольно бедно одетую девушку лет двадцати пяти. Она, казалось, пребывала в сильном возбуждении.
«Вы мистер Ветерелль? — спросила она. — Это вы защищали Чана Пита?» — так звали субъекта, которого я спас от виселицы. «Да, это я. Чем могу служить? — с некоторым недоумением поинтересовался в свою очередь я. — Надеюсь, что Чан Пит не угодил снова в какую-нибудь историю?» — «Он умирает, сэр. И послал меня сюда, поскольку хотел поговорить с вами перед смертью». — «Но что ему от меня нужно?» — спросил я, так как у меня зародилось некоторое подозрение. «Не знаю, сэр. Но сегодня он целый день просил, чтобы сходили за вами. Если вы хотите его видеть, сэр, то нам надо поторопиться — к сожалению, он долго не протянет». — «Хорошо, я пойду с вами», — согласился я, снимая с вешалки пальто. Затем, предупредив свою жену, чтобы она меня не дожидалась, я вышел вслед за девушкой.