Глава 4
Там тени обоих: твоя и моя,
Тоскуют теперь, грусть любви затая.
И волны на берег плывут, как тогда,
Им нас не забыть, не забыть никогда.
А. Ахматова
Утро было холодным и пасмурным. Сильный ветер по-прежнему свистел между скалами, отзываясь долгим, измученным эхом.После ночного шторма, казалось, ни осталось и следа, лишь мутная морская вода выдавала тот ужас, что творился на голубых просторах в полуночный час. Качаясь на волнах, старая лодка рывками продвигалась вперёд, по мере того, как Андрей грёб вёслами, и плавно разрезала носом воду.Мужчина был мрачен, под стать серому небу, и полностью поглощён работой, он лишь иногда смотрел по сторонам. Пейзаж вокруг был печальным, от чего его созерцание не приносило никакого удовольствия. Но когда неподалёку из воды показалось растерянно лицо русалки, он сразу заметил её и радостно улыбнулся. Мона ответила ему равнодушным взглядом и снова нырнула в холодные волны. Она почти не осознавала происходящего, ни его лицо, ни улыбка не вызвали у неё прежних чувств."Теперь всё очень просто, теперь всё на своих местах: голодный хищник и загнанная дичь."Русалка проплыла несколько метров, пока перед ней не показалось размытое очертание лодки. Старые доски были скользкими от тины и немного острыми от наросших ракушек, они неумолимо скрипели, вероятно, предвещая беду.Андрей переклонился через борт и стал вглядываться в мутную воду, в надежде увидеть знакомый силуэт, но так ничего и не смог рассмотреть. Потом послышался глухой стук, и лодка резко наклонилась. Мужчина не сразу понял, что произошло, лишь как можно сильнее схватился за край борта, спустя мгновенье послышался ещё один стук, и лодка перевернулась вверх дном. Очутившись с головой в воде, Андрей не успел набрать достаточно воздуха, но, к счастью, был хорошим пловцом, и почти не сомневался в своих силах. Загребнув руками, он поплыл наверх, но когда до заветной черты, отделяющей поверхность от подводного мира, оставалось всего несколько сантиметров, кто-то схватил его за ногу и с неведомой силой потащил назад, на дно.Наклонив голову, Андрей с ужасом увидел знакомое лицо, когда-то столь красивое, но сейчас беспристрастное и злое, искажённое каким-то хищным оскалом.- Теперь ты видишь? Такова глубина моей души, - воскликнула русалка, и голос её дрогнул. Пусть она не ведала, что творит, но чувства не покинули её, под маской жестокости бушевали сожаление и скорбь.Головокружение от нехватки воздуха и лёгкая паника накрыли Андрея, заставляя из последних сил бороться за свою жизнь. Свободной ногой он ударил Мону по голове, она вскрикнула, но не ослабила хватки, продолжая неумолимо увлекать его за собой на дно.Все попытки освободиться были бесполезны, борьба оставалась тщетной, перед глазами сгущался пугающий мрак. Задыхаясь, Андрей одновременно проклинал ту роковую встречу и с наслаждением вспоминал её голубые глаза, что отражали утреннее солнце. Он проклинал её красоту, что подарила его душе пустые мечты и привела к такому концу, пока сознание не покинуло его.***Словно проснувшись от долгого, страшного сна, Мона растерянно посмотрела вокруг. Голова немного кружилась, перед глазами всё ещё стоял непроглядный туман, но разум был чист. Медленно, но верно возвращалась память, приоткрывая завесу на произошедшее. Скрипящая лодка, разбрызганная пена и холодная вода, его тело, трепещущее в отчаянных попытках спастись.- Что я натворила? - с укором спросила себя русалка.Разлившаяся вокруг голубая пустота медленно поглощала одинокую фигуру мужчины, пока его тело безвольно опускалось на дно. Отданное во власть волн, оно покорно уходило в самую темноту глубины. Взгляд его карих глаз, когда-то столь бодрый и весёлый, был пустым, потерянным и холодным. На лице застыло выражение страха и боли.- Что я натворила? Я настоящий монстр!