И к желанной мести.
***
— Над Темзой лежит голуб…глубо...голуб... — Энни запнулась, стараясь прочесть новое слово, отчего ее бровки насупились на переносице.
— Смотри, — Мой палец скользнул на пожелтевшую страницу, — Давай, как учились, по слогам. Это что за слог?
— Глу.
— Отлично. Какой идет дальше?
— Бо…
— Именно.
— Кий. Глубокий! Над Темзой лежит глубокий туман! — Ее светлые глаза поднялись на меня, и сердце защемило.
Так похожа на Жюли!
Мою маленькую Жюли — талантливую, непоседливую сестру, которую я точно так же учила чтению в своей прошлой жизни. Пусть матери у нас и были разные, но общий дом и горе утраты сроднили: мы с Джейн никогда и не помышляли таить обиду на младшую сестру из-за мачехи, отнюдь, всегда считали Жюли родной. И всегда были неразлучны.
Пока я все не испортила.
— Покора… Покро... покроет он тайной умы го-ро-жан! — продолжила Энни.
— Умница. Давай, еще две строчки и заканчиваем. Пора приступать к работе.
Разумеется, дочка хозяина была еще слишком мала для настоящей работы: помогала на кухне и с мелкими делами по уборке комнат. Ее лицо в веснушках, легкий нрав и любознательность очаровывали, и мне хотелось для малышки лучшей судьбы. Поэтому и начала учить ее чтению, наказав держать это втайне ото всех, кроме Джона.
Когда часы пробили шесть, небольшой штат слуг ожил. В кухне забренчали посудой и залязгали ножами, в коридорах уже слышались шаги и шелестящий шепот, тяжело задышал камин в гостиной.
Осенний сезон у Джона всегда был занятой. Титулованные гости останавливались на пути в родовые поместья из столицы, и каждый ожидал обращения не хуже, чем в лучших лондонских домах. Я же бесстыдно подслушивала их беседы, благо, с годами приноровилась распознавать нужные сведения среди пустого светского шума, видеть намеки и пропускать мимо ушей то, что не имеет для покровителя значения. Перед сном я заучивала новости, присоединяя их к вчерашним, и благодарила Фортуну за блестящую память.
За усердной работой день прошел быстро. Помощь Энни и мысли о жестоком графе отвлекали от ноющей спины, сморщенных в мыльной воде пальцев и покрасневшего от холода кончика носа. Только стоя в дверях гостиной залы, готовая прислужить господам за вечерним чаем, смогла выдохнуть. Расслабить напряженные плечи и отпустить ум блуждать по воспоминаниям — цветастым картинкам прошлого, где баронесса Луиза Ле Клер заигрывала с беркширскими мальчишками.
— Господа. — Голос разрезал убаюкивающий полумрак резким росчерком. Мужчина поприветствовал постояльцев учтивым поклоном, после чего обернулся, и свет камина обдал жаром суровый профиль, очертил иссиня-черные волосы, подсветил глаза-льдинки.
Сэр Ридл. Покровитель.
— С кем мне следует побеседовать насчет комнаты на две ночи?
— Позвольте проводить, господин, — пискнула я, присев в поклоне. Эту сцену мы разыгрывали сотни раз, когда свидетелями наших встреч становились постояльцы гостевого дома, а потому выходило естественно и легко. Мы миновали переднюю, поднялись на второй этаж и прошли в покои, должным образом удаленные от бодрствующих господ внизу. Дверь из красного дерева заперлась с приглушенным щелчком.
В очередной раз я усмехнулась тому, куда завела меня жизнь — не боюсь более остаться наедине с мужчиной, чтобы не запятнать свое имя. Потому что оно уже ничего не стоит.
Сэр Ридл опустился на софу с шумным вздохом. Дав себе лишь пару мгновений на отдых, он перевел взгляд, и два серых осколка впились мне в лицо — глаза у сэра Ридла были необычайно светлыми, на контрасте с черными волосами и вовсе пробирали до сурового мороза. Но я не боялась его. Познакомившись с джентльменом ближе, можно было утверждать, что нет человека манер более безупречных, и обхождения более уважительного.
Хоть глаза его ледяные, но сердце — теплое. За маской серьезного мужчины средних лет скрывался единственный, кто протянул руку помощи обманутой и всеми покинутой девушке. Только он согласился выслушать, увидел во мне человека — живого и разбитого, а не испорченную девицу, от которой нужно избавить светское общество как можно скорее.
Он помог. Предложил службу. И я никогда не забуду его доброты.
— Как поживаешь, Луиза? — спросил мягко.
— Прекрасно, благодарю вас. — Я села на банкетку у основания ложа и, глядя на огрубевшую кожу ладоней, принялась вспоминать все, что смогла узнать за минувшие две недели.
— Спустя пару дней после вашего визита, нас посетил лорд Астор в сопровождении юной спутницы. Остановился на ночь, а после, по его словам, направился в Лондон. Спутницу представил своей кузиной, хотя обращался с ней с уважением и теплотой, присущим далеко не старшему брату.