Демон замер, ярость сменилась глубоким, животным недоумением. Посмотрел на свою когтистую лапу, будто впервые видя ее. Потом тварь взглянула сквозь себя, туда, где цепь исчезла в стене огня. Раздался тихий хруст, как ломается сухая ветка. И демон… рассыпался. Не в пепел, а в мельчайшую, мерцающую пыль, которая на миг зависла в воздухе, словно звездная роса, а потом была сметена свирепым вихрем, рвущимся из той же черной точки.
Серж, видевший это краем затуманивающегося сознания, обрушился на камень лицом вниз с глухим стуком и выходом воздуха из лёгкий, будто нажали на подушку. Боль, усталость, чудовищное перенапряжение мозга и тела — все накрыло волной. Дыхание стало хриплым и прерывистым.
— СЕРЖ! — Люсиль рванулась, падая и не жалея разбитые колени, подхватывая его голову. Лицо парня было серым, холодным, всё в крови. Начала было трясти его, гладила по щеке, кричала имя, но глаза раненого оставались закрыты. Только слабый пульс у виска говорил, что он еще здесь. С ней. В этом рычащем аду.
Девушка подняла голову, готовая к новой атаке, к огню… и замерла.
Там, где секунду назад была черная точка и вихрь, зиял портал. Золотой, как у Агаты. Из него, не спеша, словно входя в знакомую, но давно покинутую комнату, шагнули двое.
Марк — не девятнадцатилетний дерзкий брюнет. Перед ней стоял воин. Высокий, мощный, прошитый бурями. Лицо пересекал шрам слева — глубокий, багровый, от виска до челюсти, будто коготь гигантского зверя едва не снес пол-лица. Одежда — не студенческая мантия, а практичная, темная боевая броня из закаленной кожи и усиленного эфирной сталью кевлара, с нашивками незнакомых Люсиль эмблем льва и гарпии. Взгляд был огненным омутом, в котором бушевали бури, но поверхность оставалась непроницаемой. В руке сжимал не огненный посох юности, а тяжелый меч, покрытый мерцающими рунами. Профессионал высшей категории.
Второй вышла Кларисс — рыжие волосы, некогда дикие и пышные, были туго собраны в сложный узел на затылке. Виски выбриты, открывая острые скулы и решительную линию челюсти. Никаких веснушек — только загар и тонкая сеточка морщин у глаз, говорящих о бессонных ночах и пролитых слезах скорби. Ее одежда — простой, но безупречно скроенный комбинезон из прочной ткани защитного зелёного цвета, без лишних деталей. На руках — перчатки из кожи, но не простые: по костяшкам и на предплечьях были вытканы сложные, светящиеся изнутри магические знаки — руны защиты, усиления способностей и подавления восприятия боли. На груди, поверх комбинезона, на прочной цепочке — висел Маховик Времени. Тот самый, с голубым песком внутри хрусталя. Металлические спицы выглядели прочнее, а песок внутри пересыпался медленнее, тяжелее, мерцая холодным, глубоким, мудрым синим светом. На нем виднелись новые гравировки — шрамы времени и бесчисленных переходов.
Они стояли плечом к плечу, оглядывая пылающий ад библиотеки, рычащие книги, Люсиль с почти безжизненным Сержем на руках. Ни удивления, ни страха. Только глубокое, усталое понимание и готовность.
Тишина длилась долю секунды.
Потом Библиотека взревела с новой, нечеловеческой силой. Не просто стон тысяч душ, это был рёв раненого божества, почувствовавшего смертельную угрозу. Стеллажи заходили ходуном извиваясь волнами, книги срывались с полок, не падая, а взмывая в воздух, как стаи разъяренных воронов с огненными глазами. Тени демонов, десятки, сотни, материализовались из каждой щели, из-за каждого угла, из самого дыма и пламени! Их вопли слились в один пронзительный, леденящий душу визг.
Фигуры Марка и Кларисс озарились алым отблеском всепожирающего пламени. Маховик на груди Кларисс вспыхнул в такт реву библиотеки издав угрожающий золотой импульс и лишь на секунду показалась, словно мираж огромная голова снежного барса с пылающими синим огнём глазами. Марк плавно поднял меч. Карие глаза нашли первую цель в набегающей волне теней и огненных страниц, саму летевшую на них разъяренно. Ведь эти детишки вторглись в Ад сами и начали разрушение.
Марк не просто шагнул вперед, под его ботинком образовался круг из сложных надписей, голограмм. Колени легко согнулись в полуприседе — не боевая стойка, а пружина, сжимаемая вековой яростью. Волосы плавной волной упали на лоб, он дунул на них и слабо улыбнулся в предвкушении славной битвы. Под его сапогами, пропитанными пеплом иных миров, вспыхнул круг. Кибернетические символы — острые, геометричные, мерцающие неоновым синим столбом. Они загудели, как перегруженный реактор и