Хранитель подошел, его мертвенное лицо вдруг исказилось гримасой, похожей на восхищение. Он ловко выхватил из ослабевшей руки Сержа книгу. Тот фолиант светился изнутри тем же зловещим золотом, что и браслет, но свет был холодным, неживым. Хранитель прочел название вслух, и его голос вдруг стал мягким, почти ласковым, от чего по спине побежали мурашки:
— «Хроники Спящего Левиафана: Песнь Голода и Вечности». — Он погладил переплет, словно любимое дитя. — Редчайший экземпляр. Ваш друг… проявил необыкновенный вкус. — Он бросил взгляд на бледное лицо Сержа, и в его ледяных глазах вспыхнул голодный блеск. — И необыкновенно питательную душу. Его жертва… восхитительна.
— СЕРЖ! — Кларисс рванулась вперед, забыв про страх, ее целительский инстинкт сильнее ужаса. Люсиль вскрикнула, инстинктивно потянувшись к иллюзиям, но ее пальцы лишь беспомощно сжали воздух — магия была скована кандалами. Марк же… Марк взорвался. Его страх сменился яростью, чистой и животной. Он сжал кулаки, и вокруг них, несмотря на кандалы, начал клубиться сгусток дикой, необузданной энергии боевой магии — красноватый, как его ярость, трещащий искрами.
— Отпусти его, костлявая тварь! — проревел он, замахиваясь для удара, который мог бы снести голову и обычному человеку, и, возможно, не только.
Хранитель даже не взглянул в его сторону. Он лишь слегка шевельнул пальцем. Изумруд на браслете Марка вспыхнул ослепительно. Из черного обсидиана ударил сноп молний — не электрических, а тьмы, сгущенной до невероятной плотности, холодной и прожигающей до костей. Марк согнулся пополам с хриплым, бессловесным воплем боли. Его сгусток энергии погас, как свеча на ветру. Он рухнул на колени, трясясь всем телом, на губах выступила пена.
Кларисс и Люсиль застыли. Весь их мир сузился до этой точки: до лежащего без сознания Сержа, до корчащегося от боли Марка, до невозмутимого Хранителя со светящейся книгой в руках и хищно ухмыляющегося Кандальщика. Инстинктивно, дрожа от ужаса, они прижались друг к другу и к согбенной фигуре Марка, образуя жалкий, дрожащий островок посреди этого светлого, ненасытного ада. Их кандалы горели тусклым, предупреждающим багрянцем. Они были в ловушке. Совершенно беззащитные.
И только сейчас, сквозь накатившую волну паники, Кларисс прошептала, озираясь дикими глазами:
— Агата…? Где Агата?!
Между бесконечных рядов книг, поглощающих свет и жизнь, не было ни души. Даже следов. Только тишина библиотеки, внезапно ставшая гулкой и угрожающей, да безразличный взгляд Хранителя, уже скользящий по ним, как по следующей странице в меню.
Глава 3. Тьма за пеленой искр
Библиотека дышала. Не метафорой — тяжелыми, влажными вздохами, поднимавшимися из-под синего ковра с причудливым узором, который теперь казался сплетением застывших вен. Золотой свет, лившийся будто из самих стен, не согревал. Он был ненасытным, выхватывая из полумрака позолоченные корешки фолиантов и мертвенную бледность лиц читателей. Воздух, густой от запаха старой бумаги, воска и той сладковатой гнили, что пряталась за ладаном, обволакивал горло, как похоронный саван. Хрип стариков за соседними столами — звук легких, наполненных пылью веков. Каждый шорох страницы отдавался эхом в бесконечных проходах между стеллажами — темных, как звериные норы, уходящих вглубь, где свет мерк, а тени сгущались в нечто осязаемое и недоброе.
Кандальщик двигался как тень, размазанная по стеллажам. Костлявые пальцы сжимали запястья студентов с силой кузнечных тисков. Обсидиановые браслеты зашипели, как прикосновение холодной, мёртвой звезды, впиваясь в кожу ледяными зубцами.
— За парты. Сейчас же, — голос скрипел, как несмазанная дверь склепа, шелковистая пыль на полу — пепел исчезнувших миров.
Кларисс вскрикнула, когда ее бросили на резной дубовый стул. Запахло воском, пылью и… сладковатой гнилью, будто под коврами гнили забытые цветы. Люсиль ударилась коленом о столешницу, покрытую царапинами от чьих-то отчаянных ногтей. Марка волокли, как мешок — он бился в немой ярости, кровь сочилась из губ, пытаясь заглушить боль от темных молний.
— Не дергайся, Уголёк, — проскрежетал Кандальщик с насмешкой, пристегивая его наручники к железному кольцу на столе. Звон цепей слился с тиканьем невидимых часов. — Читайте. Громко, — прошипел Хранитель. Тень, неестественно длинная, лизнула белый пол, книги с грохотом упали из воздуха на стол перед учениками.