Она поднялась. Трещины, тонкие, как паутина, поползли по ее коже. Сквозь них просвечивало мерцание чистого хрусталя.
— Агата, стой! — Серж оторвался от стола, его аналитический холод сменился живым ужасом. Он бросился к ней.
Агата встретила его. Ее ладонь, холодная и твердеющая, как кристалл, коснулась его щеки, затем легла ему на грудь, над сердцем. Безмолвное признание. Прощание. Серж замер, растерянный, пораженный глубиной печали в ее глазах.
Потом она заговорила. Голос звенел, как разбитый хрусталь, складываясь в странное заклинание, она сжимала руку Сержа, находя отклик в его опаловых глаза. Её голо был тихим и робким, но слова чёткими:
Песок в часах вспять потечёт…
Горькое Сладким обернёт!
Целое — в осколки вдребезги!
Тетрадь Правд — закрой! Не грези!
Начатое — вспять, на нет!
Ночь мою возьми! Рассвет — им верни!
Зеркало — в щепки! Тресни, шар земной!
…Вношу… плату… Я… Вздох… что… глухой…
Агата глубоко вздохнула, ощущая как вокруг меняется поток затягивающего хаотичного урагана. Теперь уже она говорила уверенно, сжимая руку Сержа, её пальцы холодели, теряли полностью цвет:
Вздох… что… глухой… Я… плату… вношу…
Шар земной тресни, щепки в Зеркало!
Им верни Рассвет! Возьми мою Ночь!
На нет вспять Начатое — грези!
Не закрой! Правд Тетрадь! Вдребезги осколки в Целое!
Обернёт Сладким Горькое!
Потечёт вспять часах в Песок…
С последним словом ее тело взорвалось ослепительным светом. Не болью, а освобождением. Мириады осколков хрусталя, горячих и поющих, разлетелись по залу. Там, где она стояла, зиял врата — не портал хаоса, а туннель чистого, холодного света, ведущий… домой? Серж был так растерян, первые несколько секунд, что даже звука издать не мог от шока.
— ВПЕРЕД! — заревел Марк, хватая Кларисс за руку и таща ее к свету.
— Держитесь вместе! — крикнула Люсиль, подхватывая под руку шатающегося Сержа, все еще смотрящего на пустое место с немым вопросом в глазах.
Хранитель вопль ярости. Он и демоны ринулись к светящемуся туннелю, посылая сгустки тьмы, ледяные копья, щупальца чистой ненависти.
— За мной, твари! — Марк развернулся, выпустив огненного дракона из ладоней. Чудовищный поток пламени сжег летящие снаряды и опалил Кандальщика, заставив того отпрянуть с визгом.
Люсиль вскинула руки. Ледяная буря обрушилась на "сурка", сковывая его в глыбу с выражением вечного удивления на морде.
— ЖИВО! — Кларисс влила в них последние капли своей энергии. Сила хлынула в жилы, жгучая и спасительная.
Серж подоспел к магической панели, ударил кулаком по последней руне на голографическом столе.
— АКТИВАЦИЯ! — вскинул черную голову в сторону спасения.
Портал взревел, свет стал ослепительным. Но в этот миг тень Хранителя удлинилась, как копье, и метнулась к ним. Не физическая, а тень отчаяния, страха, вечного голода. Она обвила щиколотки Люсиль и Сержа, ледяной хваткой приковывая к полу.
— НЕ-ЕТ! — заорал Марк, пытаясь вырваться назад.
Кларисс рванулась помогать, но ее отбросил вихрь из портала. Фенек, оставшийся у разбитого пульта, завыл протяжно и жутко.
Портал затягивал Марка и Кларисс. Люсиль и Серж бились в ледяных путах тени, лица искажены ужасом. Хранитель, подняв посох для смертельного удара, шагнул вперед. Его глаза горели торжеством.
--
* пояснение, это стихотворение попытка написать его в стиле любимого мультсериала "Вуншпунш"
Глава 5. Пепел и хрусталь
Особняк встретил их гробовой тишиной. Воздух внутри был неподвижным, густым от пыли, пахнущей затхлостью и чем-то сладковато-кислым, как прокисшее варенье в заброшенном погребе. Золотые лучи закатного солнца, пробиваясь сквозь разбитые витражи, рисовали на паркете длинные, косые полосы света, в которых танцевали мириады пылинок. Но света не было. Был музейный полумрак, подчеркивающий пустоту. Ни следов недавнего хаоса, ни тел высохших пленников, ни даже осколков разбитых стеллажей. Только толстые слои серой пыли на всем, что когда-то было роскошью: на сломанных резных стульях, на опрокинутых мраморных постаментах для ваз, на портретах людей с лицами, стертыми временем и забвением. Магические аномалии висели в воздухе едва заметными дрожащими маревами — искорки статики у дверных проемов, слабые эхо-вздохи в углах, будто стены помнили крики.
Кларисс стояла посреди огромного, опустевшего холла, обхватив себя руками. Рыжие волосы, выбившиеся из привычного хвоста, казались единственным ярким пятном в этой монохромной серости. Смотрела в пыльную пустоту, а видела другое: