— Господи! — пробормотал Нокс. — Вы кому-нибудь об этом говорили?
— Я пытался не раз, но мой начальник не хотел и слушать. В египетской полиции не строят карьеру на дискредитации родственных служб. Кроме того, у меня не имелось никаких доказательств, только подозрения. Но потом, как раз перед тем, как услышал о вас, я обратил внимание на одну деталь. Вы помните запись с заложниками?
— Как я могу ее забыть?
— Вы обратили внимание на освещение?
— О чем это вы?
— Вспомните! Вы видели, как хорошо освещены подбородки пленников, верно? Это оттого, что свет падал снизу. Все работают над версией, что их держат в каком-нибудь доме или квартире в Асьюте. Но в частных домах и квартирах не используется подсветка с пола. В Египте такую подсветку можно встретить только во вполне определенных местах.
— На исторических площадках, — сказал Нокс.
— Именно так! — подтвердил Нагиб. — Это видео сделали не в Асьюте. Его сняли в Амарне.
ГЛАВА 49
I
— Мистер Гриффин?
Гриффин поднял глаза и вздрогнул, увидев перед собой двух сотрудников службы безопасности аэропорта в форме, смотревших на него с многозначительной улыбкой. У него внутри все похолодело, и он почувствовал тошноту.
— Не могли бы вы пройти с нами, пожалуйста?
— Куда?
Тот, что повыше, кивнул на застекленный кабинет на другом конце зала ожидания:
— В нашу комнату переговоров.
— Но сейчас начнется посадка на мой рейс!
Улыбки стали натянутыми.
— Пожалуйста! Пройдемте.
Плечи Гриффина опустились. В глубине души он знал, что это случится — жизнь никогда не давала ему поблажек. Он повернулся к Мики.
— Ты остаешься за главного, — сказал он, передавая ему кредитную карточку. — Проследи, чтобы все благополучно улетели, договорились?
— А как же вы?
— Со мной будет все в порядке. Просто доставь всех домой. Я же могу на тебя положиться?
— Да.
— Вот и хорошо, — сказал Гриффин и потрепал его по плечу. С тяжелым сердцем он побрел за двумя служащими через зал ожидания, покрытый ковром.
II
— И что теперь будем делать? — спросил Нагиб.
— Вы не можете рассказать все это начальнику?
— Он не станет слушать. Особенно меня. Сами знаете, как это бывает. Будто вы являетесь испытанием, которое им надо выдержать, чтобы доказать свою выносливость. А если честно, то что у нас есть? Только освещение и мозаика.
— Но мы правы! — не сдавался Нокс.
— Да, — согласился Нагиб. — Но этого недостаточно. Вы должны понимать, как все работает в Египте. Между службами много трений и соперничества. Стоит только туристической полиции узнать, что мы обвиняем их в причастности… — Он покачал головой. — Они этого не оставят. Вопрос чести. Они потребуют доказательств, перейдут в наступление и обвинят нас во всех смертных грехах. Мой начальник потому и стал начальником, что знает, как избегать таких ситуаций. Поверьте, он не станет меня слушать, пока я не смогу предъявить неопровержимых улик.
— Неопровержимых улик? Как, черт возьми, мы можем их раздобыть?
— Мы можем разыскать заложников сами, — пробормотал Нагиб полушутя. Но потом покачал головой, отказываясь от этой мысли. — Амарна слишком велика. А как только Халед узнает о наших поисках, он тут же постарается замести следы.
— Верно, — согласился Нокс, обдумывая пришедшую в голову мысль. — Он так и сделает.
III
Гриффин чувствовал, что у него задрожали руки, как земля перед землетрясением.
— Мы не могли бы поторопиться? — спросил он. — Мой самолет улетает через…
— Забудьте о самолете.
— Но я…
— Я же сказал — забудьте о нем. — Служащий подвинул себе стул, сел и подался вперед. — Боюсь, нам надо разрешить некоторые проблемы, прежде чем мы позволим вам улететь.
— Проблемы?
— Да. Проблемы.
— Какого рода проблемы?
— Те самые, которыми мы занимаемся.
Гриффин кивнул. Всю жизнь он ощущал свою неполноценность. Что называется — жил во лжи, заключавшейся в том, что он выдавал себя за обычного человека, а не за того, кем был на самом деле. Он посмотрел сквозь стеклянную перегородку на зал ожидания, на студентов, которые оживленно переговаривались и толпились у стойки, поглядывая в его сторону и оттягивая до последнего момент посадки. Они казались такими юными. Совсем детьми. Все они были в курсе, что раскопки велись нелегально. Но они не переживали. Они были богобоязненными американцами, которым в голову не приходило, чем это чревато. Но теперь они столкнулись с реальностью и поняли, что все не так просто. Страшные истории об иностранных тюрьмах, судебные процедуры, в которых они ничего не понимали, все их будущее во власти людей, которых они презирали как язычников… Неудивительно, что они были напуганы.