Депрессия меня, конечно, не одолеет от вида покосившихся хибарок и полуобвалившихся сараев, но уж больно любит жаться к жилью, особенно покинутому, всякая местная нечисть "антропогенного генеза", как любят называть её друзья-биологи. Кровососы, изломы, бюреры, да и просто зомби, - попавшие под выброс и потерявшие индивидуальность бедолаги-сталкеры, или вояки. Иногда такие опустошенные человеческие оболочки составляют свиту контролёра. Пожалуй самого одиозного типа обитателей Зоны.
Кто-то называет их монстрами и панически, не без оснований, боится. Не удивительно. Такой персонаж легко подчиняет себе зазевавшегося одиночку, обходясь с его мозгом порой похлеще "выжигателя". Свита зомби служит ему глазами, ушами и защитой. Некоторые уверяют, что и пищей. Я же, имея опыт столкновения с некоторыми из них, скорее просто опасаюсь. Мы слишком хорошо знаем друг друга, чтобы сознательно бояться или желать причинить вред. Точнее они, по им одним известной причине, не нападают на меня и моих спутников, а я, в свою очередь, не нападаю на них. По крайней мере после той встречи и разговора с одним из них, которые изменили и заново наполнили смыслом мою жизнь. Дали мне Цель. Именно с тех пор я разыскиваю и уничтожаю всё, что связано с проектом Х. Всё, что может быть использовано для возобновления исследований или применения их результатов: лаборатории, оборудование, записи, образцы препаратов и биоматериалы. Исключение я делаю лишь для подопытных, если только те не попросят меня об обратном... Не все готовы с этим жить. Даже многие исследователи предпочли спасительное безумие или "прописали себе дозу свинца". Лишь очень немногие их жертвы сохранили рассудок, желание бороться и любовь к жизни. Контролёры, например. Вполне разумные, полные оптимизма ребята, со специфическим мировосприятием и целями...
Прислушиваясь к своим внутренним ощущениям, я не чувствую направленного давления извне, прощупывания эмоционального плана, мысленной связи, подобной далёкому шёпоту. Лишь два ярких чистых сгустка физической силы и энергии быстро перемещаются по границе зарослей за деревней. Значит контролёра рядом нет, а в "зелёнку" соваться не стоит. Так "светятся" существа обладающие пси-силой. Должно быть собаки резвятся. Не те слепые псы, что опасны лишь стаей, а вполне зрячие Чернобыльские Собаки, которые видят врага и добычу не только глазами. Они и ко внушению способны. "Глаза отводят", создавая иллюзорных двойников, и нападают при этом из слепой зоны. Матёрые - способны создать волну ужаса и гнать хоть целое стадо кабанов прямо в ловушку. Вдвоём, с человеком, особенно с неподготовленным, справятся играючи.
Нетушки, пусть сами с собой играют. Обойду их по деревне. Кедры мне в помощь. Достаю оба, чуть сгибаю руки в локтях, чтобы иметь возможность быстро вскинуть стволы, и выхожу на улицу, окунаясь в хрупкую и обманчивую тишину. Ветер шелестит листвой, постукивает невидимой ставней по трухлявой отсыревшей стене хаты, скрипит корявой веткой старого ясеня. Вблизи жилья появляются и становятся гуще аномалии. Детекторы приглушенно попискивают, тактический модуль подсвечивает очертания аномальных зон на внутренней поверхности стекла шлема. Мне приходится задействовать не только слух и зрение, не только интуицию и прочие шестые и седьмые чувства, но и внутренние, не имеющие научного и человеческого названия способы восприятия. Например - чувство чужого взгляда. Оно есть почти у каждого. Ведь так бывает иногда. Ты читаешь книгу, сидя в метро, и внезапно, словно от прикосновения, поднимаешь глаза, ловя на себе чей-то любопытный или недобрый взгляд. У кого-то это проявляется сильнее, у кого-то слабее. У кого-то не проявляется вообще, но такие в Зоне не выживают и нескольких минут. Я вот мгновение назад быстрым косым взглядом спугнул любопытную ворону, изучавшую меня с перекладины ворот. Это чувство, к сожалению, не обрисовывает источник взгляда. Никогда не знаешь - птица на тебя посмотрела, или затаившийся кровосос.
Кстати о кровососах - ворона тут неспроста. Эти хитрые бестии даром глаза не ломают. Значит ей тут уже перепадало вкусненького. Сосредотачиваюсь, ныряя еще глубже в свой "внутренний колодец". Нет, звезд с его дна я не вижу. Только двух "собачьих светлячков" за деревней. По прежнему далеко и пока не опасно. "Мой" хищник где-то ближе. Затаился и ждет. Удивительно спокойный, тихий и хладнокровный. Уж ни Кот ли Баюн?! Эти рыси-переростки редки чрезвычайно, и столь же опасны. Я такого лишь раз видел. Но он тоже с пси-талантом. Прочёл меня и не захотел под очередь нырнуть. При всей своей скрытности и способности часами ждать в засаде неподвижно, Кот Баюн не способен спрятать взгляд и быть эмоционально бесцветным. Он очень азартен. Всё, что он умудряется скрыть, - "уходит внутрь", превращая его в настоящий вихрь азарта и нетерпения. Нет, Кота я не чувствую...
Откуда-то слева, со стороны незакрытого погреба, послышалось тихое, но тяжелое дыхание. Взгляд, еле слышные шаги. Показалось, что дверной проем слегка колышется, будто сквозь завесу горячего воздуха. Это в тени-то! Чуть прижимаю спуск Кедра в левой руке. На дорожке, ведущей к погребу, возникает красный зайчик ЛЦУ. Ползет по земле к двери... Отмечаю про себя, что дорожка не такая заросшая, как земля вокруг. Красная точка уменьшилась с расстоянием, но всё ещё четко видна. Внезапно она поднимается в воздух, хотя должна была нырнуть в черноту дверного проёма и исчезнуть там. Не раздумывая ни мгновения я плавно тяну спуск. Воздух оглашается хриплым рёвом.
Кедр выплевывает пули почти беззвучно, благодаря глушителю. Гораздо громче лязгание затвора, досылающего в ствол новый патрон. Но всё заглушает рёв раненой твари. Перестав тратить силы на ненужную больше невидимость, кровосос бросается ко мне, в надежде разорвать дистанцию и меня за компанию.
- Вот же громкий ты, гад! - в полголоса проговариваю я, забыв о звукоизоляции шлема.
Все так же беззвучно совмещаю отметку целеуказателя второго Кедра с основанием шеи кровососа, продолжая перемалывать его нижние конечности длинной очередью из первого.
- Ну заткнись уже, шалун! Спокойной ночи.
Короткая очередь второго ПП заставляет монстра захлебнуться криком и собственной кровью. Затихшее чудовище валится практически мне под ноги. Только бы собаки не заинтересовались! Слышать-то они слышали. Такой рёв и мертвого поднимет. Прислушиваюсь... Собаки замерли на пределе дальности восприятия, но пока не приближаются. Я словно растекаюсь по окрестности, пытаясь прощупать, проникнуть, вобрать в себя всё окружающее. На какое-то мгновение я даже чувствую человека в церковной пристройке. Он там один, тоже услышал шум и слегка встревожен. Мир погружается в серое безмолвие, словно в глубокую воду. Все замедляется и замирает. Холодный пот на лице и теле добавляет ощущение погружения. Вот собаки вновь задвигались кругами по опушке. Похоже молодняк играет друг с другом. Вот и ладушки. А то я так дольше не выдержу.
Присев на колено я меняю обоймы и подбираю гильзы в сумку на поясе. Так и следов меньше, и запас проверочного материала обновляется. Они заменяют мне гаечки-болтики, которыми иные сталкеры аномалии обкидывают. Хоть и укомплектован я самой лучшей электроникой, а привычка проверять сомнительные места броском мелкого предмета осталась у меня с первых дней в Зоне. И гильзы тоже с тех времен. Уж очень много их было тогда под ногами. Я собирал их, как Тамерлан в легенде поднимал камни из кургана, оставленного его уходящей в поход армией. И, так же, как он, вспоминал имена тех, кто не вернулся. Я также мог каждой гильзе приписать имя... Слишком много имён. И курган над погибшими друзьями, в своё время, я тоже насыпал, это был мой долг. Долг последнего выжившего. Я не просил никого об избавлении от смерти. Даже поменяться местами с любым из моих сослуживцев был готов. Но судьба не спрашивает. Её выбор жесток и непререкаем. Они остались там, а мне еще многое предстоит здесь. Чтобы их жизни и смерти не были напрасны.