— Привет, Проныра. А где мама?
Уходя, Кебл оглянулся.
— Хелло, отец, — ответил старший сын Роджера Мартин, по кличке Проныра. — Она ушла к миссис Полистерс на коктейль или что-то в этом роде. Сказала, что вернется к семи.
— Передай ей, что я, наверно, приеду поздно, — сказал Роджер. — Как прошел день?
— Прекрасно. Я закончил портрет мальчишки-газетчика. Думаю, получилось неплохо.
— Лучше нарисуй миллионера, — сказал Роджер, — Он скорее купит свой портрет.
— А ты разве не слышал об искусстве ради искусства? — спросил Мартин, смеясь.
— На этом долго не протянешь, — отпарировал Роджер. — Как Рыба?
— Он злой, как дьявол, — хихикнул Мартин. — Вытащил все внутренности из старого «дженерал моторе» и никак не может найти не то поршень, не то еще что-то. Просто весь кипит от злости.
— А ты не зли его еще больше, — сказал Роджер. — Уж больше некуда.
— Па…
— Да?
— Что случилось?
— Дрянные люди затевают недоброе, — вывернулся Роджер.
— Нет, правда. Это та девушка, чье фото напечатано в утреннем выпуске «Глоуба»?
Он никак не мог решить, что можно и чего нельзя говорить сыновьям и до какой степени поощрять их естественное любопытство, но в данном случае не было смысла скрывать.
— Да, — просто ответил Роджер.
— Возмутительно!
— Мягко выражаясь.
— Она такая красивая.
— Никогда не суди по внешнему виду, — ответил Роджер машинально. — Проныра, извини, мне некогда. Не забудь предупредить маму.
Он положил трубку и задержал взгляд на фотографии Дэнис Моррисон, пытаясь предположить, какое впечатление она могла произвести на двадцатилетнего юношу. «Возмутительно!» В этом весь Проныра, его быстрая реакция на события, готовность помочь, несмотря на внешнюю грубость.
Роджер забыл о сыне, сделал несколько пометок в блокноте и поднял трубку.
— Я уйду из кабинета минут на пять, — сказал он телефонистке.
— Хорошо, сэр.
Роджер прошел ближним коридором к лестнице и быстро, но без лишней торопливости поднялся наверх — признак нервного возбуждения, показатель скрывавшейся в нем внутренней энергии; ему всегда казалось, что он недостаточно скор в своих действиях. Он дошел до комнаты сержантов, где обычно находился и Кебл. Мужской голос говорил по телефону, и когда Роджер подошел ближе, он услышал:
— Не сердись, Китти, тут все дело в его чувстве долга. Хорошо, хорошо! Вини моего нового начальника, знаменитого Красавчика Веста… Да, Веста… Китти, — продолжал он немного испуганно, — давать клички в Ярде считалось святотатством. — Он засмеялся. — Посиди дома и хоть раз будь паинькой.
Он повесил трубку.
Роджер, намеревавшийся послать сержанта проверить личность Лимма, прошел мимо приоткрытой двери, не заглянув в комнату. Значит Кебл солгал насчет того, что у него вечер не занят. Очко в его пользу. Вскоре Роджер повернул обратно и подошел к двум сержантам, сидевшим на табуретах за высокими старомодными конторками; они вытянулись перед ним.
— Кто из вас свободен? — спросил мягко Роджер. Один из них, маленький живой человечек по фамилии Скотт, криво усмехнулся:
— У меня нет ничего срочного, сэр.
— Хорошо. — Роджер протянул ему бумагу. — Здесь все, что я могу вам сообщить насчет человека по фамилии Лимм, который только что был у меня. Проверьте его адрес, узнайте, давно ли он приехал, в общем, выясните, о нем все что возможно, но только осторожно. Понятно?
— Да, сэр.
— Когда закончите, сразу же позвоните мне, — сказал Роджер. — Я буду у себя в кабинете по крайней мере до восьми. Если до этого времени вы не успеете подготовить донесение, позвоните мне домой.
— Будет сделано, — заверил его Скотт.
Роджер кивнул и вышел. Подходя к кабинету, он услышал длинный непрерывный звонок — ведь он же предупредил телефонистку, что его не будет, а телефонистки, как правило, редко ошибаются. Со свойственной ему сдержанной быстротой он открыл дверь, пересек комнату и взял трубку.
— Слушаю!
— О мистер Вест, вы предупредили, что вас не будет, но на линии господин, который говорит, что через пять минут улетает. Он хочет говорить с офицером, занимающимся делом девушки, чья фотография напечатана в газете.
— Спасибо, — сказал Роджер. — Соедините.
Он тут же услышал голос в трубке. Сперва ему показалось, что это Лимм: звонивший так же неправильно произносил английские гласные. Но по телефону они звучали громко и резко, не так, как у Лимма.
— Вы возглавляете следствие по делу девушки, чья фотография помещена в «Глоубе»?