Леди Рэдли посветила на нее фонариком. Какое-то воспоминание вертелось у нее в голове, связанное с этой стеной... когда-то, очень недолго, здесь висел прекрасный портрет Дориана, одна из последних работ Бэзила. Но потом Дориан убрал картину. "Хочу уберечь ее от солнечных лучей", - пояснил он. И леди Рэдли наконец поняла, что ей тогда показалось странным в этих словах. "На эту стену лучи солнца никогда не падают, тем более в эту нишу! Тогда почему он снял портрет?!".
Она моментально вспомнила ночные кошмары Дориана, его слова о проклятии, которое над ним вечно... И чердачная дверь, которая всегда была заперта на большой замок. "Дед запирал меня здесь в наказание, - объяснил как-то Дориан, - поэтому я и не хочу лишний раз об этом вспоминать. Повесил замок на свою память...".
- Гарри, - тихо сказала Шарлотта, подойдя к Уоттону, который, светя фонариком, шарил в ящиках бюро, - надо проверить чердак. Если на нем висит замок, разгадка тайны Дориана именно там.
*
Смутное беспокойство охватило Дориана, когда он не нашел глазами в зале ни Гарри, ни Шарлотты. Он стал делать неверные движения и в кадрили наступил на ногу Эмили.
- Ой, - вскрикнула девушка. - Что с тобой?
- Извини, - он отпустил невесту и подошел к Маркусу, тихо обсуждавшему что-то с сотрудником дипломатического корпуса и депутатом палаты общин.
- Мама уехала домой, - ответил юноша, - жаловалась на мигрень. Лорд Генри предложил отвезти ее на своем авто.
- А я как раз хотела спросить, где папа, - подошла к ним Эмили. - Он так галантен с крестной, по-моему, она ему нравится!
- Увы, - развел руками Маркус, подхватив, судя по всему, давнюю шутку девушки, - тогда лорда Генри ждет разочарование: мама останется верна отцу.
Посмотрев на них, Дориан незаметно выскользнул из зала. "Как же, повез Шарлотту домой... Гарри спит и видит, как бы поссорить меня с Эмили, - Дориан вскочил за руль своей машины и погнал на предельной скорости. - Теперь и ее вовлек! Хоть бы догнать их, хоть бы они не успели... Если они что-то узнают, я на все пойду...".
*
- Подожди на площадке, - тихо сказала леди Рэдли, когда Генри сбил из револьвера замок с чердачной двери. - Я сама осмотрюсь там, - ее голос дрожал, сердце бешено стучало, руки стали ледяными, но Шарлотта была полна решимости раскрыть тайну Дориана.
- Будь осторожна, - встревоженно ответил Генри и перекрестил ее.
*
Дориан выкручивал руль, жал на педаль газа и нарушал все возможные правила, а сердце томилось дурным предчувствием. Он ощущал, что Шарлотта и Гарри близки к разгадке, скоро они узнают его тайну...
"Вот дрянь, - думал Дориан о бывшей возлюбленной, - совсем спятила, узнав, что я женюсь на Эмили. Хочет опозорить меня перед ней и даже не представляет, во что влезает! А Гарри, идиот! Как будто это не он вовлекал меня в свои гнусные игрища в Клубе, заделался ханжой на старости лет! Слышать не хочет о моей помолвке с Эмили! Ну ладно, он сам напрашивается. А Шарлотта будет молчать, ей есть, чего стыдиться... Да и когда я разберусь с Гарри, ей можно будет приписать соучастие. Этим я ее и заткну...".
*
Эмили выбросила пахитоску и подошла к Маркусу:
- Ты не мог бы отвезти меня в дом к Дориану? Теперь и он исчез. Что-то неладное происходит, у меня плохие предчувствия.
Маркус так энергично направился к дверям, что девушка еле поспевала за ним.
- Скорее, - коротко сказал он.
*
Леди Рэдли поперхнулась вскриком, когда из темноты выпыло чудовищно изуродованное лицо, нечеловеческое, оскаленное, с горящими желтыми глазами. Женщина попятилась и чуть не выронила фонарик. И только потом поняла, что это картина. Шарлотта дрожащей рукой навела фонарик. "Господи, кому пришло в голову изобразить такое чудовище? И зачем Дориан держит такое у себя на чердаке?..".
Что-то знакомое показалось ей в искаженных чертах монстра. Разрез глаз, форма подбородка, волнистые волосы. Чем больше Шарлотта смотрела, тем больше вспоминала. Этот черный жилет с золотой цепочкой, темно-серый галстук. Фон - несомненно мастерская Бэзила, где когда-то юная Шарлотта позировала для свадебного портрета. Подпись в углу: "Бэзил Л. Холлуорд, 17 июня 1888 года". "Да это же и есть знаменитый портрет Дориана... - у леди Рэдли подкосились колени. - Но почему он так изменился? Это же чудовище, Бэзил никогда не писал такого...". Она стояла, оцепенев от ужаса и не могла отвести глаза, и казалось, что ужасный портрет так же пристально разглядывает ее.
Снаружи донеслись крики, возня и шум драки. Шарлотта вышла из оцепенения и поняла: кто-то напал на Гарри. Она перехватила фонарик и бросилась к выходу, боясь оглянуться и чувствуя между лопаток все тот же давящий нечеловеский взгляд.
Генри лежал на полу, его костюм был в беспорядке, лоб окровавлен. Дориан, тоже помятый, с красным перекошенным лицом и оскаленными зубами, обеими руками сжимал его горло. Увидев посиневшее лицо и выкатившиеся глаза Гарри, леди Рэдли бросилась вперед, замахнувшись тяжелым фонариком и исступленно закричав:
- Отпусти его, негодяй!
Дориан едва успел отскочить и подставить руку. От удара он сдавленно зашипел и выругался. Потный, с бегающими глазами, дышащий, как загнанный волк, он уже не был ни юным, ни очаровательным, а скорее походил на свой изменившийся портрет.
Генри слабо застонал и шевельнулся на полу; леди Рэдли скосила на него глаза, и Дориан воспользовался этим. Метким ударом он вышиб у женщины фонарик, поймал ее за руки и прижал их к бокам, лишив леди Рэдли возможности отбиваться.
- Ты и меня убьешь? - спросила она.
- Тебя - нет, - ответил Дориан. - Глупая сентиментальность, но на тебя рука не поднимается. Его бы, да, убил, - он с ненавистью посмотрел на Генри. - Жаль, что ты узнала мою тайну. По твоему лицу вижу, что ты все поняла...
Они вошли на чердак и остановились перед портретом. Дориан крепко держал Шарлотту за руку, и ей ничего не оставалось, кроме как идти за ним.
- Вот цена моей вечной юности, - сказал Дориан. - Я пожелал тогда в мастерской поменяться местами с портретом, чтобы приметы возраста ложились на него, а не на меня. И сказал, что отдал бы за это все. Должно быть, меня услышали и приняли сделку. Вот почему мне пришлось спрятать портрет. А потом с ним стало твориться что-то невообразимое; он не просто старел, а превращался в чудовище. Все мои грехи, пороки, преступления откладывались на нем, делая портрет еще ужаснее.
Дориан говорил, устало опустив голову, болезненно подергивая уголком рта. Леди Рэдли с ужасом смотрела то на него, то на портрет. Сейчас Дориан снова казался ей тем испуганным мальчиком, который плакал у нее на плече, шепча: "Мама, мама!". Вот что преследовало его, вот что вторгалось в его сны, вот какой "он" внушал Дориану такой страх...