Зато очкастый Клава, который все это время молча пялился в свой верный ноутбук и лишь изредка щелкал кнопками мыши, оторвал взгляд от экрана и с напускной серьезностью произнес:
– Факт, посмеемся. Нет, правда, Бек, соглашайся! Это почти не больно, зато потом завяжешь, покончишь с преступным прошлым, запишешься в хор мальчиков... Глядишь, со временем карьеру сделаешь, станешь вторым Демисом Руссосом...
– Каким еще сосом? – свирепо просипел Бек, на мгновение забыв о нависшей над его мужским хозяйством угрозе. – Фильтруй базар, ты, глиста очкастая, пока...
– Сначала закончи со мной, – вежливо напомнил ему Короткий и сильнее сжал ладонь, отчего Бек охнул и сосредоточил свое внимание на нем. – Не спорю, – продолжал Короткий, – ростом я не вышел. Это мне не нравится, и еще больше мне не нравится, когда мне об этом напоминают такие здоровенные куски дерьма, как ты. Я терплю дурацкую кличку, которую вы мне дали, но это все, что я согласен от вас терпеть. Это касается всех, и в первую очередь тебя, Бек. Ты меня понял?
– Да пошел ты, урод, – сказал Бек, явно не привыкший прислушиваться к голосу рассудка.
Гаркуша увидел, какое стало у Короткого лицо, и подобрался, готовясь прыгнуть. Правда, он понятия не имел, что именно собирается предпринять, но что-то предпринять было просто необходимо: в маленьких, сделавшихся похожими на две черные щелки глазах Короткого светилась твердая решимость сделать Бека калекой, а может, и мертвецом.
Спас Бека только приход Кота, который неожиданно появился в дверях с двумя набитыми жратвой пакетами и остановился на пороге, мрачно озирая представшую перед ним картину.
– Отставить, – сказал он негромко, и Гаркуша с облегчением увидел, как смягчился Короткий и как свирепый огонек убийства погас в его широко и невинно распахнувшихся глазах. – Что происходит? – спросил Кот, ни к кому конкретно не обращаясь.
– Мы играем, – сообщил ему Короткий, обернувшись через плечо. – Шутим, резвимся... Словом, коротаем время.
Гаркуша заметил, что нож куда-то исчез, так же незаметно, как появился, и в очередной раз зарекся ссориться с Коротким.
– Поиграли, и будет, – спокойно сказал Кот.
Вникать в детали он не стал, да и во что тут было вникать? Кот знал Бека, знал Короткого и, только раз глянув, наверняка мог бы с ходу во всех подробностях рассказать, как и почему они сцепились.
– Будет, – с легким нажимом повторил Кот, видя, что Короткий не торопится отпускать свою жертву.
Короткий разжал ладонь. Гаркуше показалось, что напоследок он сдавил ее посильнее, но полной уверенности у него не было. Бек застонал, схватился обеими руками за свое отдавленное хозяйство и, неестественно переставляя ноги, поковылял к ближайшему стулу.
– Чтобы я этого больше не видел, – по-прежнему не повышая голоса, сказал Кот. – Я вас, идиотов, не для того чуть ли не по всей России собирал, чтоб вы друг друга калечили. Скоро на дело, а вы как дети малые...
– Кстати, о деле, – продолжая пялиться в экран ноутбука и щелкать мышкой, рассеянно проговорил Клава. – Куда подевался Сека? Где он, наш герой? Наш, не побоюсь этого слова, Вильгельм Телль...
Кот крякнул, поставил на пол у стены свои пакеты и вынул из кармана дорогого кашемирового пальто пачку "Данхилл".
– Об этом я и говорю, – сказал он раздраженно. – Сека выбыл.
Все повернулись к нему, включая все еще нянчившего свой персональный омлет Бека и даже Клаву, который ради такого случая на время оставил в покое компьютер.
– Вот так штука, – сказал своим дребезжащим голоском Короткий и запрыгнул на стол, где и уселся, болтая ногами в сильно поношенных белых кроссовках.
Гаркуша снова поразился тому, как ловко у этого коротышки получаются такие вещи. Край стола приходился ему вровень с грудью, и сесть на стол для него было все равно что нормальному человеку на забор. Гаркуша представил себя на месте Короткого и усомнился в своей способности проделать подобный трюк.
– Что случилось? – спросил он.
Кот порывистым движением вынул из кармана золоченую зажигалку и принялся раздраженно вертеть колесико. Было невооруженным глазом видно, что он зол, как черт, и едва сдерживается.
– Этот кретин, – сказал Кот, закурив наконец сигарету, – получил в рыло и теперь валяется в больнице. Верхняя челюсть пополам, нос вдребезги, говорить не может, ничего не может... – Он глубоко, нервно затянулся. – Я говорил с врачом. Этот Айболит даже приблизительно не может сказать, когда у него все срастется. Нужна челюстная операция, нужно собирать по кускам нос... Вдобавок ко всему у него еще и сильное сотрясение мозга. Учитывая армейскую контузию, это может кончиться чем угодно, вплоть до полного идиотизма. Короче, про Секу можно забыть, ясно?
– Ничего себе, – сказал Клава. – Интересно, кто его так отделал?
– Отделал – не то слово, – проворчал Кот, опускаясь в кресло-качалку, где до этого сидел Бек. – Если верить врачу, его ударили всего один раз, причем голой рукой... А кто... Откуда мне знать? Он же не говорит ни черта, валяется без сознания, как бревно, вместо морды сплошные бинты...
Клава присвистнул.
– А вот это мне уже совсем не нравится, – сказал он, поправляя очки. – Это странно, а значит – опасно...
– Не знаю, – проворчал Кот, дымя сигаретой. – Не вижу ничего странного. Он же спецназовец, их таким вещам обучают. Может, встретил кого-то из старых дружков, брякнул что-нибудь не то... Когда его доставили в больницу, он был сильно поддавши, а в кармане у него еще бутылка лежала. Так что...
Не договорив, он поднялся, вернулся к двери и выглянул в коридор:
– Заходи.
В комнату вошел тот самый фраер в темных очках, со спортивной сумкой через плечо. Очки свои он не снял даже в помещении, так что глаз было не разглядеть. Выражение лица у него было как у дубовой колоды – не в том смысле, что тупое, а в том, что непроницаемое, держался он свободно, как будто даже не догадывался, куда пришел и что за люди на него сейчас смотрят.
– Пришлось подыскать Секе замену, – сказал Кот. – Вот, знакомьтесь, это...
– Черный Человек! – опять заверещал Короткий, к которому после расправы над Беком вернулось прекрасное настроение.
– Черный так Черный, – усмехнулся Кот. – Ты не возражаешь? – спросил он у фраера.
Фраер, которому с легкой руки Короткого теперь предстояло на некоторое время стать Черным, равнодушно пожал плечами и опустил на пол сумку.
– Ты где его нарыл? – подал голос Бек, который уже немного пришел в себя.
– Где надо, – ответил Кот и снова уселся в кресло.
Бек наконец вспомнил, что во рту у него торчит сигарета, чиркнул дешевой одноразовой зажигалкой, закурил и, поднявшись со стула, приблизился к Черному. Вытянув шею и слегка наклонившись, он сунулся носом чуть ли не в самое его лицо – сначала с одной стороны, потом с другой, будто принюхиваясь или пытаясь заглянуть под темные очки, а потом пошел вокруг него разболтанной блатной походочкой, оглядывая со всех сторон, как неодушевленный предмет.
– Странный запах, – сообщил Бек, закончив обход. – Мусором воняет...
Гаркуша подавил вздох: едва избавившись от одних неприятностей, Бек уже искал другие. Впрочем, этот фраерок, с головы до ног одетый во все черное, как какой-то доморощенный ангел смерти, Гаркуше тоже не нравился. Было неизвестно, кто он такой, откуда взялся, чем дышит и на что годится. А кроме того, учитывая масштаб затеянной ими операции, расслабляться и благодушествовать все они не имели права: на каждом шагу их могла подстерегать ментовская подстава, так что в чем-то Бек, несомненно, был прав...
Черный не обратил на реплику Бека внимания, словно тот и вовсе ничего не говорил. Темные стекла очков бесстрастно поблескивали, на бледном спокойном лице не дрогнул ни один мускул.
– Уймись, Бек, – сказал Кот. – Сядь. Черный – человек проверенный. У него такие рекомендации, какие никому из вас даже и не снились.
– Рекомендации, надеюсь, не с Петровки? – поинтересовался Короткий, вытряхивая из лежавшей на столе пачки сигарету.
Черный снова промолчал. Задумчивый Клава, блестя стеклами очков, развернулся на своем крутящемся стуле и, не вставая, подбросил в затухающий камин березовое полено.