Король и королева стояли в окружении членов совета. Роджер вел оживленный разговор с сутулым казначеем, однако заявил об окончании обсуждений, стоило только заметить приход собственных детей.
− Пятеро благословили этот день встречей Солнца и Луны, мои дорогие дети, − с улыбкой ответил король.
Большими ладонями он коснулся щек сына и дочери, пока те оказывали отцу дань уважения своим поклоном. Близнецы любили своего отца. С ними он всегда был добр и снисходителен, чего не скажешь о королеве-матери.
Из разговоров отца и матери Селена сделала быстрый вывод о том, что Эрес вновь проигнорировал приглашение младшей сестры. Оно и к лучшему. Так казалось Селене. Плохой идеей было бы сажать Гвиневру за одним столом с Брианной и Эресом одновременно. Ни к чему хорошему это бы не привело.
Когда же слуга доложил о прибытии западного экипажа, то весь шум в зале прекратился в одно мгновение. Все присутствующие лорды и леди были готовые встретить прибывших гостей наилучшим образом.
Первым в зал вошел первый принц Вильзеума. Астрей. Белый штаны, сапоги и голубой кафтан подчеркивали в нем черты семьи Винтериас, из-за чего первенец Роджера все больше был похож на своего отца. Что явно не нравилось королеве.
В сопровождении с Астреем шла сама Гвиневра, обхватившая локоть племянника рукой. Вид ее совсем не соответствовал правящей семье Элоса. Платье Гвиневры плавно переходило с шоколадного оттенка в легкий бежевый, волосы были собраны в прическу, отдалено напоминающую корону.
И выбор подобного наряда был не просто так. К такому выводу пришла Селена, стоило только увидеть идущую за ними Эйлин.
Сегодня истинной леди Элоса была только она. Фиолетовый − цвет семьи Родзент. И ей он шел больше, чем той же самой Гвиневре. Плечи были открыты, нежно-фиолетовая ткань была расшита золотом в виде цветов с аметистами, а волосы умело собраны в пышный пучок с отпущенными передними прядями.
Для себя принцесса очень точно подметила, что если в детстве они были одного роста, то сейчас падчерица Гвиневры была чуть даже выше самой Селены.
− Моя дорогая сестра, − восторженно приветствует Гвиневру Роджер. − Я благодарен Пяти лишь за шанс вновь видеть твой прекрасный лик. Сколько времени прошло с нашей последней встречи?
− Больше десяти лет.
Пускай Гвиневра и говорила эти слова с улыбкой, но каждый присутствующий уловил в нем нотки упрека в адрес короля. Будто бы принцесса Гвиневра открыто выражала недовольство своему брату за сделанный им выбор в сторону брака с Эстеросом. Манящим движением руки она подзывает Эйлин поближе к себе.
− Ваше Величество, − в реверансе произносит шатенка.
− Пятеро, какой же большой стала некогда маленькая Эйлин, − король по-доброму обхватывает ладонями ее щеки. − Красавица.
Проговорив слова благодарности, Эйлин так же подобающе приветствует королеву-мать и стоящим рядом с ней близнецов. Селена с легкой улыбкой на лице оказывает ей ответное приветствие, а Хелиос, с которым Эйлин ранее не доводилось познакомиться в детстве, одарил ее ладонь легким прикосновением губ.
− Ранее нам не доводилось познакомиться лично, Ваше Высочество, − одаривает принца ответной улыбкой Эйлин.
− Однако мы равно слышали друг о друге, дорогая кузина, − поддержал разговор Хелиос.
Конечно, Селену до сих пор смущал тот факт, что они называют Эйлин своей родственницей. Но король Роджер так уверенно верил в сплоченность семьи, что никому не хватало смелости хоть раз упрекнуть его в такой доброжелательности к другим. Даже королева Брианна молча улыбалась и приветливо относилась к названной племяннице мужа.
Вскоре, закончив беседу с отцом, к их компании подходит Астрей, из-за чего на секунду между ними возникает напряженная тишина. Давно же Селена не видела своего единокровного братца. Тот стал даже выше Хелиоса, обгоняя в росте постепенно и отца. Плечи более шире, а серые глаза выражали уверенность.
− Давно не видели, Хелиос, Селена, − приветствует их вскоре Астрей.
− Да, давно, − твердит ему в ответ Хелиос.
Братья одаривают друг друга легкими, но искренними улыбками и обмениваются рукопожатиями. Селена же только кивает Астрею в знак ответного приветствия. Стоит Астрею только взглянуть на свою мачеху, как он сталкивает с презирающим и ненавидящим взглядом, потому лишь склоняет чуть голову, желая избавить себя и королеву от возможности начать разговор.