Встреча с Фанни в квартире Свирского — он не знал о его судьбе, так как во время тяжелой болезни Конкордии Васильевны ему было не до газет — восставала в его памяти.
Он увидал ее в качестве сожительницы своего товарища, уже достаточно вкусившей от петербургской жизни.
Наконец, последняя встреча с ней в ее доме и на Караванной, прогулка в карете — все это представлялось ему в живых, рельефных картинах.
Поразившая его роскошь обстановки ее жилища и, как контраст, куски тела среди дороги, прикрытые тряпкой, представлялись его уму.
«Такова жизнь! Таково возмездие на земле пороку и преступлению, как бы заманчивы ни были они по внешности, как бы ни казался счастлив временно человек, погрязший в них… Конец придет — ужасный конец».
Так резюмировал свои мысли о Фанни Федор Дмитриевич Караулов.
«И эту постигнет то же возмездие!»— вдруг перебросило его мысль.
Он ехал в это время по Загородному проспекту и навстречу ему попалась пролетка, в которой сидел Карл Генрихович Ботт и его жена — Надежда Николаевна.
Он и раньше слыхал, что супруги снова сошлись, но как-то не обратил на это внимания, забыв про их существование.
Сегодняшняя встреча напомнила ему о них.
Надежда Николаевна действительно сумела устроить так, что муж вернул ее к себе и даже был этим сравнительно счастлив.
Он был человек, искавший спокойствия, и, конечно, отсутствие жены-хозяйки из дома и матери от детей не могло не нарушить домашнего равновесия.
Это лето они жили в Павловске и поражали всех знавших их нежностью взаимных отношений.
Было ли это на самом деле так, или являлось только казовым концом их жизни — как судить?
Послужила ли смерть графа Белавина уроком для легкомысленной петербургской «виверки», каковою по своей натуре была Надежда Николаевна Ботт, и она, действительно, с искренним желанием исправиться, вернулась к своему домашнему очагу, или же это было временное затишье перед бурей, которая вдруг шквалом налетает на подобных ей женщин и влечет их или к подвигам самоотвержения, геройства, или же к необузданному разгулу, в пропасть грязного, но кажущегося им привлекательным порока — как знать?
Искупит ли свои преступления Надежда Николаевна в этой жизни добросовестным исполнением до конца ее долга и будет судима там, где нет лицеприятия и где высшая справедливость, или же возмездие наступит в этой жизни, как пророчил ей Караулов — дело будущего.
Оба супруга живут еще до сих пор вместе и кажутся счастливыми.
Счастливы ли они на самом деле — это вопрос!
Чужая душа — потемки! Чужая жизнь — закрытая книга!
Только на третий день, вернувшись на свою виллу, Федор Дмитриевич около своей ненаглядной Коры стряхнул с себя окончательно петербургские впечатления.
Ему и его жене, он был уверен, не предстояло возмездия.
Оглядываясь назад, он не видал ни на своей, ни на ее жизни ни малейшего пятнышка, а лишь одно всепоглощающее страдание, которым ими обоими и заработано настоящее счастье.
«Отвоеванное счастье! — припомнились Караулову слова жены, когда она еще была вдовой графа Белавина».
Это счастье и не покидало их.
На зиму Карауловы переехали в Петербург в прекрасно и со вкусом меблированную квартирку на Моховой улице.
Федор Дмитриевич получил профессуру.
Практика у него росла с каждым днем, и имя его окружалось все большей и большей славой ученого и практиканта.
Образовавшийся около них кружок друзей и знакомых, людей серьезных и хороших, далеких, как небо от земли, от пустого светского круга знакомств графа и графини Белавиных, пополняли их жизнь, которая, впрочем, и без того была полна тихой и светлой любовью.
Но все это счастье было ничем в сравнении с радужным будущим.
Конкордия Васильевна носила под сердцем залог супружеской любви, и сладостные мечты о появлении через несколько месяцев дорогого для них существа заслоняли собой все остальные настоящие радости их мирной, безмятежной жизни.
Об авторе
Творчество Николая Эдуардовича Гейнце (1852–1913) знакомит читателей с таким малоизвестным пластом русской беллетристики, как мелкая пресса. Юрист по образованию, имевший длительную и солидную практику, Гейнце в 1880-х годах оставляет службу и полностью посвящает себя занятиям журналистикой и литературой. В течение многих лет он активно сотрудничает с рядом петербургских газет и журналов, где публикует статьи, очерки быта и нравов, различные занимательные истории, фельетоны, а также романы и повести, несущие на себе очевидную печать ремесленничества. Многие из них, а писателем написано более шестидесяти художественных произведений, сначала появлялись в периодической печати, а затем уже издавались отдельными книгами, которые имели большую популярность у читателей с непритязательным литературным вкусом.