— Секунду!
Оказавшись в спальне, я быстро натягивала вещи на мокрое тело. Волосы то и дело прилипали к лицу, закрывая обзор и мешая одеваться. За спиной раздался шорох. Нервы, натянутые до предела, лопнули в один момент. Я резко подпрыгнула, закричав от ужаса.
Я хлопала глазами, уставившись на кота. Спина вжималась в стену. Неожиданно раздался убийственно громкий звук. Малах влетел в комнату.
— Ты в порядке? — обеспокоенно бросил он, окинув помещение взглядом.
Я дрожала, сидя на полу. От осознания, что этот тип выбил дверь из-за того, что меня напугал кот, из груди вырвался истеричный смех. «У меня нет денег заплатить за ремонт», — пролетела кошмарная мысль, пока я поднималась, а ноги пытались выдержать вес моего тела. Люцифер, завидевший незнакомца, попятился и зашипел.
Махнув на того, я пошла на кухню. Срочно нужно поесть. Малах следовал за мной.
Входная дверь болталась, поскрипывая, на одной петле. Она не удостоилась даже моего обреченного вздоха. Я указала на диван, чтобы Малах подождал, пока у меня появится хоть капля энергии, чтобы что-то сказать. Я следила за типом, внезапно появившимся в жизни. Он не выглядел настолько сильным, чтобы выбить дверь.
Малах сел и уставился на меня в ответ. Подразумевал ли он под странностями убийство? Почему не удивился, услышав про труп? Так легко согласился приехать? Может, он все-таки маньяк. Пока в голове мешалась каша из мыслей и предположений, я готовила кофе. Параллельно забросив в себя печенье. Чуть не разревевшись от этого простого действия. Ведь его пекла Алиса.
Ладонь хлопнула по дверце кухонного шкафчика, та отскочила обратно. Во мне поднималась злость.
— Тупая дверца, закрывайся, — летели на нее ругательства. Рука еще раз опустилась на шкафчик. Ударившись, та вновь отскочила. — Черт, да закройся ты!
— Ты штаны не надела, — раздался мужской голос из-за спины.
Я вздрогнула, потому что совсем забыла про него. Чего? Вначале мне показалось, что это шутка. Опустив глаза, я сощурилась. Футболка и трусы. «Пойдет», — пролетело в голове, когда я вновь стукнула по шкафчику.
— Давно у тебя эти приступы агрессии? — спросил Малах, существование которого мой мозг игнорировал.
Я развернулась на носках, упираясь для устойчивости в столешницу. Мы изучающе пялились друг на друга.
— Какие еще приступы? — раздался невинно мой голос.
Если он решит, что связался с сумасшедшей, то не будет помогать. На лице Малаха появилась ухмылка, говорящая, что моя ложь столь очевидна, что даже обсуждения не стоит. Ну, раз такой умный, то догадается, что разговаривать с ним на эту тему желания нет.
Мной продолжилась готовка кофе. Съедена вторая грустная печенька. Две дымящиеся кружки опустились на кофейный столик перед диваном. Я упала на мягкую поверхность. Веки мгновенно потяжелели. Невольно вырвался зевок. Пришлось сесть с прямой спиной, чтобы не уснуть.
— Что ты имел в виду под странностями? — спросила я наконец Малаха, от которого хотела непонятно чего.
В голове крутилась неясная мысль, что он поможет найти Алису. Тем более он не был полицейским, а те подозревали в убийстве либо меня, либо Алису. Не ответив, он задал свой вопрос.
— Ты находила что-то в ресторане?
Я замерла. Кулон с рыбой, который себе забрала Алиса. Он ей так понравился, что она его не снимала.
— При чем тут этот уродский скелет? — вырвалось у меня.
Малах мгновенно стал серьезным. Запустив руку под ворот черной рубашки, он достал из-под одежды точно такую же подвеску на серебряной цепочке, какая была подобрана под столиком. Оранжевый рыбий глаз смотрел на меня.
— Такой скелет? — спросил он.
Я кивнула, не понимая, к чему ему эта информация.
— Где он?
Показалось, что эти слова прогремели в воздухе. Малах меня ужасно раздражал своим тоном.
— Без понятия. Ты безделушку свою потерял? Поэтому примчался? — проворчала я.
У меня была уверенность, что либо Малах убийца, либо его по какой-то причине заинтересовала смерть человека. Что тоже весьма странно, но для поиска Алисы подходило.
— Евангелина, подумай, это важно, — требовал он.
Последние пару дней выдались слишком напряженными. Если в допросной все происходящее казалось нереальным, словно сон, то в домашней атмосфере напряжение, витавшее в воздухе, игнорировать стало невозможно. Злость накатила резкой волной от воспоминаний о матери. Ее требовательный тон стучал в ушах. «Евангелина! Евангелина!» — последнее, что появилось в голове, до того как перед глазами возникла красная пелена.
Малах лежал сверху, плотно прижимая мои руки к телу. У меня не было ни малейшего представления, как я оказалась в таком положении.