По телу пробежала дрожь от этих слов. Хоть мне и не известно, как обычно ведут себя духи, но ребенок явно пытался что-то сообщить. «Может, Малах как-то замешан в его смерти? — появилось предположение. — Тогда я добровольно поселилась с убийцей».
Из груди вырвался нервный смешок. Серые глаза сощурились на меня, я помотала головой, не собираясь делиться предположением, что он чокнутый маньяк.
Люцифер встретил нас недобрым шипением. Он лежал на диване, а когда Малах прошел с пакетами в сторону кухни, кот убежал в дальний угол квартиры, где и находился большую часть времени. Соли на полу не было. Идеальный порядок вызвал недоумение.
— Ты убирался весь день? — спросила я, направляясь в ванную с его рубашкой.
— Только срач, который ты развела, — разбирая пакеты, ответил Малах равнодушно.
Это ввело меня в ступор. Я закатила глаза от молчаливого возмущения. «Даже если бы захотела, то не успела бы», — пронеслось в голове. Желания что-то доказывать не возникло, поэтому я отправилась мыться.
После душа, в котором ноги примерзали к полу, я загрузила все свои вещи в стирку. Оставалось надеяться, что они успеют высохнуть до утра, чтобы не идти на работу в грязном. Из ванной я вышла в приподнятом настроении. Призрак мальчика не показывался Малаху, а значит, рядом с ним можно расслабиться хотя бы на остаток вечера.
— Хорошо, что ты высокий, — сообщила я, закатывая рукава длинной рубашки, доходящей до середины бедра.
Он готовил ужин, не обращая на меня никакого внимания. В том же виде, что и утром, в одних спадающих с него брюках.
— Ага, повезло, — бросил Малах, не отрываясь от нарезания овощей. — Главное — руки не поднимай.
Из груди вырвался вздох, вызванный советом. Из-за того, что стало неловко, я прошла не в сторону кухни, а к дивану. На нем лежал пакет.
— Что это? — поинтересовалась я, пытаясь перестать смущаться непонятно отчего.
— Вещи тебе купил, — ответил он, закидывая цветные кусочки овощей в кастрюлю.
После того как пару капель кипящей жидкости попали на плиту, Малах с недовольным видом стал тщательно вытирать поверхность, до тех пор, пока она не заблестела.
Я наблюдала за этим с круглыми глазами. «Можно же было сначала доготовить», — пролетела мысль, когда мои руки потянулись достать содержимое пакета. Брови поползли на лоб.
— Серьезно? Белье?
Малах мыл посуду. Я уставилась на его голую спину. В пакете были и другие вещи. В том числе идеально подходящие по дресс-коду на работе. Белая блузка и юбка. «Этот странный тип жутко наблюдательный», — подумала я.
— Можешь ходить без трусов, раз так хочешь, — ответил он, не прекращая мылить тарелку.
К щекам прилила кровь. Одновременно он меня пугал и смущал. Весь остаток вечера я пролежала на диване в попытке уснуть пораньше. На его предложение поесть я ворчливо ответила, кутаясь посильнее в теплый плед:
— Может, ты маньяк и еда отравлена.
С кухни послышался смех, а затем раздался мужской голос:
— Сказала та, что угрожала мне ножом.
Я не видела его лица из-за спинки дивана, но была уверена, что он сощурился и закурил после этого. Появился новый вопрос, который ни разу не возникал до этого.
— А как ты делаешь так, чтобы духи ушли? — выдал напряженный голос. — Что значило твое «упокоить»?
— В лучшем случае нужно найти то, из-за чего душа не упокоилась, и решить проблему, — Малах помедлил и добавил: — Это безболезненный способ для духа. Тогда он сам покинет мир живых.
— А в худшем что делать нужно? — от этого вопроса по телу пробежала дрожь.
До слуха донеслось, как он сделал затяжку, прежде чем ответить:
— В худшем — втыкаешь нож в сердце материализованного духа, и он исчезает.
Я вздрогнула. Получалось, что умереть можно дважды.
— И куда они уходят?
— За завесу. Так мне говорили старшие медиумы.
Воображение рисовало туманные картинки. Место, в котором могли бы жить духи, таинственные леса и поля, окутанные белой пеленой. Из меня вырвался вопрос:
— Ты в это веришь?
Показалось, что он пожал плечами, а когда вспомнил, что я его не вижу, ответил:
— Допускаю, что такое возможно. Всегда держу в голове, что мои убеждения могут быть ложными. Сам я никогда не видел насильно упокоенных духов с той стороны.
Это прозвучало неожиданно. Малах не выглядел как человек, который в чем-то сомневается. Скорее, он походил на того, кто всегда считает себя правым.
Удивляло, насколько он оказался приятным собеседником. Когда я поймала себя на этой мысли, то задумалась, как легко он пустил малознакомую девушку в свой дом. «Получается, что Малах живет один», — сделала я напрашивающийся вывод. Было странно, что у симпатичного парня при деньгах, умеющего складно говорить, нет девушки.