Половцев и Пискунов стояли на центральном посту управления.
— Посмотрите на левый экран, — обратился Половцев к штурману. — Видите блестящую точку?
— Вижу, — ответил Пискунов.
— Надо свернуть в сторону, а то метеор врежется в «Космос»! — Начальник экспедиции бросился к пульту управления.
По кораблю разнеслись звонки тревоги. Но вдруг пилот отшатнулся от экрана: за метеоритом тянулся огненный след.
— Что за чертовщина? — пробормотал Половцев и нажал кнопку.
Вся энергия была переключена на килевые дюзы. Толчок снизу предохранил корабль от прямого столкновения. Отливающий синевой метеор пронёсся, чуть не задев «Космос». Странный метеор блестел, как будто был обшит сталью.
— Звездолёт!!! — вскричал штурман.
— Не может быть! — отрицательно покачал головой пилот.
— Тысяча чертей! — рявкнул Волков (он вообще любил крепкие выражения). — Пролети эта штука немного ближе к нам, и от нас ничего бы не осталось.
Новая планета
«Космос» постепенно выходил из зоны метеоритов. Вдали сквозь туманность просвечивала огромная звезда. Ближе располагалась планета, размерами немного превосходящая Землю. «Космос» направился к ней. Жар усиливался, люди стали задыхаться. Неведомая звезда излучала огромное количество тепла. «Космос» влекло к ней со страшной силой. Половцев рванул рукоять синхрофазотронов. Диск увеличил скорость. Аппарат пронизала мелкая дрожь. Но курс корабля неумолимо искривлялся, грозя замкнуться эллипсом. Херсонов и остальные с волнением посмотрели на Половцева. Тот невозмутимо стоял у иллюминатора. Повернувшись к Херсонову, он сказал:
— Увеличим скорость.
— Больше нельзя, — послышался ответ.
Но пилот уже взялся за рукоять синхрофазотронов и повернул её на деление «Опасно». Скорость нарастала, но корабль всё ещё шёл по кривой. Половцев снова взялся за рукоять и передвинул её на деление «Очень опасно» (это означало, что аппараты от чрезмерного напряжения могут взорваться). Корабль на мгновение замер, встал на дыбы и ринулся вперёд со всё нарастающей скоростью. Диск теперь несся со скоростью, в два раза превосходящей нормальную. Людей толчком огромной силы швырнуло на пол. Аппараты вибрировали. Корабль трясло, как в лихорадке, но ядерные реакторы выдержали. На инфракрасных экранах было видно, что намеченная для посадки планета стремительно приближается. Курс постепенно выравнивался. К великой радости экипажа корабль преодолел огромное притяжение звезды. Половцев вытер с лица холодный пот и устало опустился в кресло.
— Теперь понятно, почему ранее отправлявшиеся по этому маршруту корабли не возвращались на Землю. Их маломощные моторы не могли справиться с притяжением этого светила, — сказал Половцев, указывая на звезду. — Корабли притягивались к этому чудовищному солнцу и сгорали при приближении к нему.
«Космос» по крутой спирали врезался в атмосферу. Через некоторое время за иллюминаторами заклубились белые облака.
Корабль стремительно падал на планету.
Люди долго лежали в креслах, пока не оправились от потрясения, вызванного посадкой. С трудом, расстегнув ремни, все бросились к иллюминаторам. Перед глазами обрадованных астролётчиков открылась величественная картина. Корабль приземлился в мрачном девственном лесу. Густой стеной стояли гигантские плауны, достигавшие нескольких десятков метров высоты. С плаунами перемежались гигантские папоротники. Над ними возвышались стигмарии с плодами, похожими на бананы. Ствол расщеплялся на три ветви, на концах которых веером расходились длинные и тонкие, как иглы, листья. У основания листья были окрашены в коричневый цвет. Вправо от корабля виднелась группа растений, отдалённо напоминающих древних предков современных земных лиан.
Химик Шевердин помчался к своим приборам и колбам, трубкам и барометрам. Он долго возился в своём отсеке и, наконец, вернулся:
— Воздух годен для дыхания.
Черс радостно потирал руки. Из всех ботаников ему первому предстояло увидеть растения, напоминающие древние земные. За бортом звездолёта послышался скрежет. Огромная ящерица, до пяти метров длиной, скребла когтями борт корабля, но, убедившись, что этот странный диск несъедобен, с равнодушным видом покинула его. Железняков успел заснять ящерицу на плёнку.
— Неплохо было бы поместить её в холодильник, — заметил Ромашкин. — Разрешите, товарищ Половцев?