Таркан вынул из машины пакет с вином, и мы пошли между рядами торговцев к возвышающейся перед нами трехярусной серовато-белой башне с зубцами на вершине.
Не могу сказать, что меня потрясло это сооружение.
— Архитектор Воробьёв, середина тридцатых годов прошлого века. С Ахуна открывается замечательный вид на горы и море.
— Откуда такое странное название?
— По одной из версий в честь убыхского бога Ахын. Убыхи — народ, который раньше населял эти места. Их предали сначала наше правительство, а потом турки. В Турции убыхи вымерли. История закончилась. Последний из убыхов написал об этом книгу.
— Печаль, — протянула я. Может, мне тоже написать книгу о вымирании нашего рода, если не справлюсь с заданием. Мне стало грустно. У Таркана скоро родится ребенок, а мне детей иметь не судьба. Эта мысль, кроме зависти ещё и наполнила ревностью. Да что же со мной творится такое?
Мы зашли внутрь башни, где был ресторан и сделали простой заказ: шашлыки, соленья, овощи, а потом расположились в деревянной беседке. Таркана здесь знали, официантки приветливо улыбались, кидая на меня неодобрительные взгляды. Однако, жене его не позавидуешь. Ну как жить с таким мужиком? Я уже разум растеряла. А познакомились мы несколько часов назад.
— Наливай скорее, — потребовала я.
Таркан позвал официантку.
— Светочка, два бокала принеси, пожалуйста. Хочу порадовать нашу родственницу фирменным Никиным вином.
Узнав, что я родственница, официантка одобрительно кивнула.
— Как Ника?
— Работает над новым проектом. Собирается как-нибудь приехать сюда.
— Она просто чудо какое-то, — официантка покачала головой и отправилась за бокалами.
— Удивительно, — пробормотала я.
— Ника, правда, чудо, — согласился Таркан. — Я когда с ней познакомился, был крайне удивлён.
— Кстати, — вспомнила я. — Мы собирались выявить степень нашего родства.
— Моя невеста её двоюродная правнучка по отцовской линии.
— Сколько же ей лет?
— Восемнадцать.
— Хм, ты у неё первый что ли? — вырвалось у меня.
— Я не хочу это обсуждать, — остановил меня Таркан холодным тоном. Похоже, он не по своей воле женится. Дело даже в том, что она залетела, а в чём-то другом. Отсюда это странное разрешение: гулять с кем хочешь до свадьбы.
Подоспела официантка с подносом. Таркан сам разлил вино по бокалам.
— За твой приезд в Сочи. Пусть тебе здесь понравится, — сказал Таркан, все еще не улыбаясь.
— Пусть, — согласилась я. — Хотя я здесь не за этим.
— Понимаю, Ника сказала.
— Что она сказала? — бокал в моих руках дрогнул.
— Сказала, что хочет восстановить отношения со всем своим родом и похоронить все обиды. Что-то там случилось между ней и её сестрой, твоей бабушкой.
— А что именно, она не говорила?
— Нет. Только сказала, что эта история долго мучала её, но теперь она научилась прощать.
— Хм, — только и сказала я, делая ещёё один глоток вина. Вино и на самом деле было замечательным. Терпким и крепким, как мне нравится. Я чувствовала, как расслабляюсь и начинаю проникаться любовью ко всему окружающему, а моя страсть к Таркану уходит на задний план, оставляя место нежности.
Вообще-то я редко бываю нежной. Мне нельзя расслабляться, наши отношения скоро закончатся. Этот мужчина такой же чужой, как и все, которые со мной были и ушли. Но сейчас мне хотелось разгладить пальцем морщинку, которая появилась между бровями Таркана после моего вопроса о невесте.
— Расскажи о себе, — попросила я. — Ты родился в Сочи?
— Нет, в Стамбуле, закончил там школу. — Потом отец начал заниматься бизнесом в Сочи. Открыл сеть магазинов одежды, и они со старшим братом часто летали сюда, пока мама не убедила его переехать. Она урождённая сочинка, у неё тут родители, школьные подруги. — Таркан улыбнулся. — Я думаю, это был её план. Когда отец потерял свою высокооплачиваемую работу в банке, мама организовала через подруг этот бизнес. Отец долго не решался переезжать. Ну а потом... — Таркан сделал глоток вина. — Согласился. — складка между бровей стала ещё больше.
— Значит, у тебя есть старший брат? — спросила я, желая отвлечь его.
Лицо Таркана стало каменным.
— Уже нет. Я убил его.
Я, конечно, не поверила, но он так сказал, что мне стало холодно.
— Знаешь, моя мама — она верит во всякие теории — рассказывала, что нельзя убить человека, если у него не закончилась программа жизни. Значит, у твоего брата закончилась.
В его карих глазах мелькнула благодарность. Он поцеловал мою руку.