— Так их великое множество; его глаза окинули их вширь!
Я вздрогнул, и она поняла, что не ошиблась. И словно всего одна догадка сказала ей все, что только можно знать; она, очевидно, что-то понимала о мире духов, хоть и не могла видеть все его тайны.
Следующие ее слова просветили меня:
— Это духи людей; они идут по тропинке, протоптанной людьми!
И в самом деле. Процессия не парила над полем или песком, а мучительно верно следовала зигзагу утеса и каменистой тропинке мимо валунов. Когда первые из них ступили на песок, то двинулись вдоль гряды тем же путем, которым каждый воскресный вечер возвращались к своим лодкам в Питерхеде рыбаки Уиннифолда и Коллистона.
Поход по пескам был долгим и изнуряющим. Хоть я часто бывал здесь в дождь или шторм, когда ветер сбивал меня с ног, а песок с покрытых травой дюн едва не резал щеки и уши, никогда я не чувствовал, чтобы эта тропинка была такой долгой или тяжелой. Я не заметил этого сразу, но теперь начинал сказываться груз мертвеца. На другой стороне залива я видел редкие огни деревни Порт-Эрролл, сколько в этот час ночи можно было разглядеть; а далеко над водой поднимался холодный серый свет, что есть скорее первый признак окончания ночи, чем наступления утра.
Когда мы вышли к Хоуклоу, голова процессии свернула через дюны в сторону суши. Гормала, следя за моими глазами, это увидела, и в ней произошла удивительная перемена. На миг ее словно громом поразило, и она вросла в землю.
Затем изумленно всплеснула руками и произнесла почтительным шепотом:
— Священный колодец! Они идут к Колодцу святого Олафа! Потоп Ламмаса сослужит им добрую службу.
Поддавшись инстинкту любопытства, я поспешил опередить процессию. На ухабистой тропинке среди дюн я почувствовал, что бремя давит на плечи все тяжелее и тяжелее, а ноги волочатся, словно в кошмаре. На ходу я машинально оглянулся и увидел, что тень Лохлейна Маклауда уже не догоняет меня, а осталась на своем месте в процессии. Гормала не спускала с меня своего дурного глаза, но дьявольской смекалкой разгадала, почему я обернулся. Она шла рядом — не со мной в шаг, а прежней походкой, словно ей нравилось или хотелось оставаться противовесом тени мертвеца, исполнять какое-то свое назначение.
Я спешил, а тени вокруг меня всё тускнели и тускнели; наконец я не мог разглядеть ничего, кроме марева или дымки. У Колодца святого Олафа — не более чем пруда у подножия высокогорья, поднимавшегося от Хоуклоу, — призрачный туман уходил в воду. Я с трудом остановился рядом: вес на плечах уже был невыносим. Я едва стоял на ногах, но решительно настроился выдержать, сколько смогу, и досмотреть, что случится дальше. А мертвец остывал с каждой секундой! Я не знал, то ли причиной было развеивание теней, то ли отдаление от духа Маклауда; возможно, и то и другое, потому что, как только немая печальная процессия нагнала меня, я разглядел их лучше. А когда привидение испанца обернулось и взглянуло на меня, я вновь словно увидел живые глаза живого человека. Затем — томительное ожидание, пока остальные миновали меня и в пугающей тишине погружались на дно колодца. Вес на плечах давил все сильней. Наконец я не выдержал и, согнувшись, дал телу соскользнуть на землю, придерживая лишь за руки, чтобы смягчить падение. Гормала же стояла напротив и, увидев, что я сделал, подскочила ко мне с громким возгласом. На один тусклый миг призрак застыл над своей бренной оболочкой; а затем видение пропало.
В это мгновение, когда Гормала уже была готова коснуться мертвеца, раздалось громкое шипение и шум воды. Пруд взорвался высоким фонтаном, разбрызгивая далеко вокруг воду и песок. Я отпрянул; Гормала последовала моему примеру.
Затем вода унялась, и, когда я оглянулся, труп Лохлейна Маклауда уже пропал. Его проглотил Священный колодец.
Одоленный физической усталостью и странным ужасом перед увиденным, я пал на сырой песок. Все закружилось перед глазами… И дальше я ничего не помню.
Глава VI. Служители рока
Когда я наконец пришел в себя и огляделся, меня ничто не удивило — даже напряженное лицо Гормалы, чьи глаза, сияющие при свете полной луны, что-то искали на моем лице пытливей обычного. Я лежал на песке, а она склонилась так близко, что чуть ли не касалась носом моего. Даже не придя в себя до конца, я понял, что она прислушивается ко мне, чтобы не упустить и словечка шепотом.
Ведьма словно все еще пылала, но вместе с тем в ее лице проявилось утешившее меня разочарование. Я выждал несколько минут, пока прочистятся мысли, а тело отдохнет от невыносимого усилия, которое я терпел под ужасным бременем от самого Уиннифолда.