— Это стоило дорого! Но стоило!
— Прости, — Стас пожал плечами для холодно молчащего личиноголового. – Давно хочу в южную страну, к морю и удовольствиям.
— Ты их получишь, — подтвердил олигарх, которого Влад уже считал погребённым в загородном особняке.
— Сволочь! — прорвало Влада ненавистью к предателю. – Сволочь! – громче повторил он Стасу.
— Это не предательство, — олигарх показал, что в правой руке у него был короткий пистолет. — Удачная сделка. — Он направил дуло пистолета Владу в живот, пристально уставился в его лицо. – Так вот двойник Хранителя?
Вопрос был к Стасу, к которому он и повернул голову.
— А где сам Хранитель?
Стас автоматом указал на личиноголового.
— Он знает.
— Он не из разговорчивых, — скривился в ухмылке олигарх. — Ничего. Сыворотка правды заставит… запоёт соловьём. Взять их!... — грубо распорядился он, махнув рукой с пистолетом телохранителям головорезам.
Порядок телохранителей распался, один отстал… и в следующие мгновения Владу показалось, растерялись все. Внезапно в разных местах поблизости зашипело, с нарастающим свистом из травы взметнулись к звёздному небу сигнальные огни, заряды фейерверка, которые взрывались, разгорались с клубами дыма, разбрасывали огни, а те рождали повсюду всевозможные подвижные тени.
Тени заметались и возле Влада. Краем глаза он заметил, что личиноголовый в прыжке упал на землю, сорвал коврик травы, выхватил под ним крупнокалиберное оружие, из которого сразу вырвалось пламя автоматической стрельбы в направлении машины олигарха. Стрелял и Стас, и тот телохранитель, который отстал от своих. Другие головорезы кричали, падали, а машину олигарха затрясло от разрывных ударов, — лопались шины, разлетелось лобовое стекло, за которым задёргался в конвульсиях тёмный водитель.
Олигарх в панике пальнул по сторонам раз, другой, и бессознательным побуждением Влад бросился к нему, перехватил кисть с пистолетом. Ожесточённая борьба была недолгой. Олигарх вдруг ослабел, прекратил сопротивляться, хватаясь за Влада, стал сползать к траве. Влад не сразу начал приходить в себя, осознавать, что произошло, — стрельба затихла, но из уха олигарха потекла тёмная, вязкая кровь.
— Ты цел? — тряхнул его за плечо Стас.
Покачиваясь на неуверенных ногах, ничего не понимая, Влад вскинул голову, уставился на того, кого уже считал предателем, и перевёл взор на личиноголового и головореза, которые без враждебных намерений подходили к ним.
— Да, цел, — пробормотал он, удивляясь, что Стас товарищески сказал личиноголовому:
— Ему бедро зацепило.
Только после этого он ощутил болезненное жжение, посмотрел на левое бедро, на дырку в штанине, на растущее вокруг неё сырое пятно.
Вдали между лесом и полем показались огни машины, они направлялись в их сторону.
— Я сказал, пусть держится подальше, — объяснил Стас личиноголовому насчёт машины и поддел носком ботинка ногу бездвижного олигарха. — Опасливый был, гад.
После чего расстегнул на поясе аптечку.
— Надо сделать укол и перевязать, — сказал он Владу.
Но тот сначала хотел услышать ответ на свой вопрос.
— Как это?... — слабым взмахом руки Влад показал на последние мигающие и падающие огоньки фейерверка.
Личиноголовый пальцем тронул кнопку на наручных часах.
— Радиоуправляемые заряды.
.
16.
Личиноголовый последним с быстрого шага нырнул с поля в тень сосен. Он приблизился сзади к фургону "ГАЗели", которая остановилась рядом с развороченным «бумером», со слабым лязгом засова отпер и распахнул обе створки. Забравшись в фургон и раскрыв грязно-зелёный ящик, он уложил в него сумку, оружие, пуленепробиваемый жилет Стаса. Влад с перевязанной ногой, после укола не чувствуя боли, тоже залез внутрь, но его помощь вновь не требовалась, и он вдруг с огорчением почувствовал себя лишним. Когда деревянная крышка ящика была захлопнута, стянута защёлками, а они уселись сверху, Стас запер их. Слышно было, как он поднялся в кабину, где уже сидели водитель и телохранитель, а после хлопка дверцы, машина пробудилась от спячки. Недовольно заработал двигатель, и "ГАЗель" покатила. Сначала её встряхивало на колдобинах, а по крыше шуршали и царапали низкие ветви. Затем просёлочная дорога стала ровнее, лучше, а шуршание прерывалось и, в конце концов, прекратилось.