Действительно, на дороге появился человек с длинными, торчащими в стороны усами, восседавший на трехколесной машине с педалями, которая напоминала то ли старомодный велосипед, то ли автомобиль старого образца. Поскрипывая, машина неторопливо катила вдоль расщелины. Казалось, водитель выехал полюбоваться окрестностями. Проезжая мимо, он бросил быстрый взгляд на нагромождение камней, за которыми скрывалась пещера, и один из парней съежился и чуть не вскрикнул, но вовремя зажал себе рот ладонью. Усатый покатил дальше. Вдруг он приподнялся, остановил машину и, вытащив огромный арбалет, прицелился в глубь расщелины. Педро похолодел. Ничего ужаснее ему еще не приходилось видеть. Из арбалета со свистом вылетела стрела. Раздался отчаянный вопль, эхо многократно повторило его, а усатый субъект усмехнулся, довольный удачной охотой.
Нет, Пер не погиб. На конце стрелы, вместо острого наконечника, была огромная присоска, которая намертво влепилась ему в спину. Перу ничего не оставалось, как орать от ужаса, потому что на другом конце стрелы развернулся пропеллер, завертелся, застрекотал и поднял добычу в воздух. Пер забился, засучил ногами, но, увидав под собой глыбы камней, утихомирился и больше не дергался. Усатый ликовал.
Педро-Крокодилу предусмотрительно заткнули рот платком, чтобы он криком не выдал банду. Но стрела-вертолет с живым грузом на присоске так поразила его, что рот у него сам собой открылся, да так широко, что кляп сам собой вывалился. Между тем охотник привязал веревку к щиколотке висящего в воздухе Пера, а другой ее конец — к заднему буферу машины и поехал дальше, увозя с собой несчастного пленника.
Когда они скрылись за поворотом, юные бандиты мрачно перебросились несколькими фразами и потащили Педро в глубь пещеры. Они вошли в тоннель, в конце которого оказался просторный зал, где со стен свешивались светильники из консервных банок, украшенных кристаллами кварца и горного хрусталя, а на полу были расстелены спальные мешки.
Все сели, Педро привалился к стене. Они молчали, мрачно уставившись в землю, и у Педро было достаточно времени, чтобы рассмотреть всю компанию. И удивительное дело, чем дольше он на них смотрел, тем меньше злился. Грустные, подавленные, они совсем не походили на разбойников с большой дороги. По виду его ровесники или чуть старше. Одеты почти одинаково: клетчатые рубашки, штаны и куртки из грубой ткани со множеством разнообразных карманов и застежек. Карманы топорщились, и из них торчали плоскогубцы, разводные ключи, отвертки и какие-то неизвестные Педро инструменты. Одежда потрепанная, залатанная, но чистая. Даже башмаки на толстенных пружинящих подошвах. У двоих на голове ремешки с длинными гусиными перьями.
— Ты кто такой? — угрюмо спросил один из парней.
— Руки-то развяжите.
Тот с сомнением взглянул на него. Кто-то усмехнулся, кто-то пожал плечами. Невысокий, крепко сбитый мальчишка с гусиным перышком в волосах поднялся и, не говоря ни слова, освободил пленника от веревки. Педро передернул плечами, разминаясь.
— Садись.
Все выжидающе смотрели на Педро.
— Ну? — сказал угрюмый.
— Крокодил.
— Что-о?! — угрожающе протянул угрюмый, приподнимаясь.
— Педро-Крокодил. Это мое имя, — с достоинством пояснил Педро.
— Ничего себе... Ну, ладно. Рассказывай. Откуда ты взялся? И зачем вас Аларико привез, тебя и твоего дружка?
Педро рассказал. О том, как они с Дамианом получили свои необычные имена, и как Дамиан встретил таинственную велосипедистку, и как улетел попугай. Только про дьявола говорить не стал — все равно не поверят. И про опаловую шкатулку тоже. Ведь он дал Дамиану слово...
Этот правдивый рассказ неожиданно разрядил мрачную атмосферу. Вначале мальчишки только хмыкали, но после начали безудержно хохотать. Особенно их развеселила история о душах-близнецах. Надо же, верить в такое в наше время! Лезть в горы за воображаемым двойником, да еще за каким! Велосипедом...
Нахохотавшись вволю, они уже смотрели на Педро более дружелюбно.
— А мы-то решили, что вы шпионы, что вас Аларико подослал, — сказал тот самый крепыш, который развязал Педро. — Ну что ж, давай знакомиться. Меня зовут Фламман Одинокий, а это мои друзья: Руй-Мечтатель, дон Алифанфарон де Карамель, кабальеро Лисандро Достохвалес и Мос-Скиталец.
«Вот это имена! — позавидовал Педро. — Куда нам с Дамианом! Надо будет тоже придумать себе что-нибудь такое...»
— Значит, ты из Внешнего мира, — сказал Фламман, — и ничего не знаешь о нашем? Ладно, слушай. Я хочу, чтобы ты понял, почему мы на вас напали. Еще три месяца назад мы были гражданами Города Солнечных Садов. Да, были.
— Были и будем, Фламман, — твердо сказал Руй. Тот помолчал, покусывая губы, кивнул и продолжал:
— Да. У нас в городе четыре квартала. Я жил в Южном, дон Алифанфарон и Руй — в Северном, Пер и кабальеро Лисандро — в Восточном, а Мос-Скиталец — в Западном...
— Раньше с нами была еще девочка из Западного квартала. Урганда-Незабудка, но ее поймал Небесный Лучник через два месяца после нашего бегства...
— Это тот усатый, который подстрелил... то есть захватил Пера? — спросил Педро.
— Нет, это Дорожный Лучник, — ответил Мос-Скиталец. — А другой — его брат, у него летательный аппарат. Он еще хуже.
— А от кого вы сбежали?
— Понимаешь, какая штука... Все четыре квартала нашего города враждуют между собой. Соперничество изобретателей, как говорит наш учитель дон Фадрике Почтенный... Ведь у нас все изобретатели.
— Да ну? И девчонки?
Мос взглянул на него, как на дурака:
— И девчонки, и старушки. Олухов не держим.
— Мос, перестань! — прервал его Фламман. — А ты, Педро, послушай сначала. Сейчас ты все поймешь. Так вот, мы ходили в одну школу — в нейтральном Центре — и подружились еще в подготовительном классе. И все было хорошо до самого шестого, то есть выпускного, класса. Тут-то и началось! Все стали напоминать нам, что наши кварталы между собой в ссоре и что нам следует держаться подальше друг от друга. Представляешь? У нас в городе только по праздникам и по воскресеньям бывает что-то вроде перемирия. Взрослые переругались между собой, а мы-то чем виноваты? Только дон Фадрике, наш учитель Всеведения, был за нас и специально давал нам коллективные задания. А в середине года он притворился больным и больше не вел занятий. Знаешь для чего? Чтобы мы не учились, чтобы нам пришлось остаться на второй год. Он хотел, чтобы мы подольше не возвращались домой, в родные кварталы. Но из этого ничего не вышло. Нам дали другого учителя. И тогда мы решили убежать.
— Мы не могли поступить иначе. Это был наш долг, — отчеканил кабальеро Лисандро, тот, самый угрюмый.
— Потому что могла начаться война. Настоящая, ужасная война.
— Из-за вас? Почему? — недоверчиво спросил Педро.
— Из-за нашего изобретения...
Тут Фламман осекся и вопросительно взглянул на остальных. Мос с сомнением покачал головой:
— А если он все-таки шпик?
— Я шпик?!
— Скорее, лопух, — усмехнулся дон Алифанфарон, конопатый круглолицый мальчишка, и присвистнул.
— Я лопух?!
— А может, и то, и другое.
— Ребята, ребята, так не пойдет! Педро, постой, не сердись! — И Фламман схватил за руку багрового от обиды Крокодила. — Пойми, нам очень трудно. Все против нас. Нас ловят, преследуют, понимаешь? Как преступников, как дезертиров. А тебя ведь Аларико привез.
— Ну и что же? Аларико, по-моему, очень хороший парень. Добрый.