– Черт знает что! Я вам доверился. А вы! Зачем вы положили в банку три тысячи? Зачем вам понадобилась эта почти голая девица? – Он перевернул страницу. – Вот, полюбуйтесь. Это снимок письма. Боже мой! Ведь мы же говорили строго доверительно, вы обещали, что будете действовать очень осторожно.
Мейсон усмехнулся.
– Ева Эймори получила хорошую газетную рекламу.
– О чем вы говорите? Вы подвели меня. Я хотел, чтобы об этом деле никто не знал.
– Тайна соблюдена.
– Ничего себе! Бог знает, сколько миллионов людей прочтет это. Говорят, и по радио было сообщение.
– Да, история получилась хорошая, – сказал Мейсон.
– И это все, что вы можете мне ответить?
– Сядьте, Бэнкрофт, и остыньте. Позвольте мне кое-что вам сказать.
Бэнкрофт сел, продолжая гневно смотреть на Мейсона.
– Во-первых, вы хотели избежать огласки.
– Какое счастье, что вы об этом вспомнили!
– А во-вторых, – продолжал Мейсон, – огласка – как раз то, чего должен избегать любой вымогатель. В данном случае жертва не заявила в полицию, а сделала все, что велел ей шантажист. Следовательно, шантажист не может ни в чем обвинить свою жертву.
– Я только не понимаю, – сказал Бэнкрофт, – как получилось, что сумма оказалась вдвое больше?
– Я ее удвоил, – ответил Мейсон.
– Вы? Господи, боже мой!
– Да, я. Я впечатал эту сумму на такой же машинке и добавил ее к деньгам в кофейной банке.
– Но зачем?
– Шантажистов по меньшей мере двое. Вы обратили внимание на слово «наши» в письме? Возможно, это блеф, но я думаю, что нет. А значит, мы, как говорится, посеем семена раздора. Они начнут подозревать друг дружку в мошенничестве. Более того, напав на их след, мы заставим шантажистов нервничать. Ведь если они не новички-любители, за ними должен тянуться целый шлейф преступлений.
Бэнкрофт медленно поднялся на ноги.
– Мейсон, я должен извиниться перед вами. Вы действительно придумали очень хитрый и смелый ход. Такой ход стоит трех тысяч долларов.
– Пока вы не потеряли ни цента из этих трех тысяч, – отвечал Мейсон. – Ведь деньги находятся не у вымогателей, а в полиции.
– Но они, наверное, снова потребуют денег, – сказал Бэнкрофт.
– Они потребовали бы в любом случае, – заметил Мейсон. – Когда они это сделают, мы придумаем что-нибудь еще.
Бэнкрофт пожал руку Мейсона.
– Продолжайте действовать так, как сочтете нужным, и звоните мне, если что-то потребуется… Вам нужны еще деньги?
– Пока нет. Когда надо будет, я заберу из полиции эти три тысячи.
– Каким образом? – спросил Бэнкрофт.
– Когда я послал своего секретаря в банк, чтобы она получила деньги в десяти– и двадцатидолларовых банкнотах, я выписал ей чек на три тысячи долларов. Полторы тысячи я положил в сейф, а еще полторы – в банку, которая предназначалась шантажистам. Когда настанет подходящий момент, я пойду в полицию и скажу, что деньги служили приманкой для шантажистов, а в доказательство предъявлю свой чек на три тысячи и заявление банковского служащего о том, что он выдал деньги моему секретарю.
Бэнкрофт рассмеялся.
– Мейсон, я пришел в этот кабинет разъяренным, а ухожу довольным.
– Но вы не очень-то успокаивайтесь. До полной безопасности еще далеко.
Когда Бэнкрофт ушел, Мейсон взял со стола газету и стал разглядывать фото Евы Эймори.
– Там дальше есть еще ее снимки, – сказала Делла. – Она на лыжах. Она падает. Шеф, а что с ней будет?
– Думаю, она заключит неплохой контракт.
– Но теперь она в опасности.
– Конечно. И как ее адвокат, я обязан позаботиться о защите. Если я не ошибаюсь, вскоре ей должны позвонить по телефону и попытаться запугать.
Глава 5
В половине одиннадцатого в дверь кабинета Мейсона постучал Пол Дрейк. Делла Стрит впустила его.
– Ну, как себя чувствует Ева Эймори? – спросил Мейсон.
Дрейк заулыбался.
– Она на седьмом небе от счастья. Сегодня вечером ее пригласили выступить по телевидению.
– А что полиция?
– Полиция возится с письмом. Редакции многих газет послали своих самых опытных сотрудников выяснять личность адресата. Считается, что письмо предназначалось кому-то из богатеев, живущих на берегу озера.
– Очень хорошо, – заметил Мейсон.
– Подожди радоваться, – сказал Дрейк. – Газетчики – настоящие ищейки, они могут докопаться до истины.
– Спасибо, я приму это к сведению.
– Газетчики теперь крутятся на пляже и выясняют, кто вчера брал лодки. Но, к счастью, на лодочной станции ведут только учет полученных денег, а не номеров лодок. Так что полный список есть только у нас.
– Узнали, кто был тот рыболов? – спросил Мейсон.
– Здесь есть одна странность. Эту лодку взяли напрокат два человека, на полдня.
– Два? Но ведь в лодке сидел только один рыболов.
– Когда лодку возвращали, в ней были двое.
– Их имена?
– Лодочник не записывает никаких имен, просто отмечает сумму и время проката. Лодка довольно неуклюжая, с маломощным мотором.
– А что твой человек?
– Он довольно хорошо запомнил внешность этих двоих. Одному из них за двадцать, другому около сорока пяти. Мейсон задумался.
– Ты говоришь, банка исчезла прямо у тебя на глазах?
– Я только на миг отвел взгляд, а когда снова посмотрел, – банки уже не было. Скорее всего, она действительно утонула.
Мейсон отрицательно покачал головой.
– Нет, Пол. Мы имеем дело с очень умными людьми. Держу пари, у этих двух рыболовов была в лодке корзина и другое снаряжение. Кто-то из них спускался под воду в акваланге.
– Черт побери! – воскликнул Дрейк.
– Сначала они решили, что их надули, но сегодня утром поняли, что сами ошиблись, подобрав не ту банку. К тому же, один из них сейчас обвиняет другого в мошенничестве.
– А что с жертвой? – спросил Дрейк. – Ты представляешь, что она почувствовала, когда прочитала утреннюю газету?
– Особенно про три тысячи долларов, – добавил Мейсон.
– Шантажисты позвонят ей, – сказал Дрейк, – и она им заявит, что положила только полторы тысячи. Тогда они утвердятся в мысли, что кто-то водит их за нос и что Розену предупредили, чтобы она ничего не говорила. Да, ты поставил ее в трудное положение.
Мейсон кивнул.
– И тебе придется приставить к ней надежную охрану. Только она не должна ничего знать об этом. Пусть рядом с ней будут не менее трех человек.
– Ты затеял опасную игру, – предупредил Дрейк. – У этих ребят серьезные намерения.
– У меня тоже серьезные намерения, – ответил Мейсон.
Глава 6
Около полудня Делла Стрит вошла в кабинет Мейсона и сказала:
– В приемной разгневанная Розена Эндрюс.
– Вы не знаете, как она вышла на меня? – спросил Мейсон.
– Она не говорит. Просит встречи с вами по очень срочному личному делу.
– Ну что ж, – Мейсон ухмыльнулся, – попробуем с ней поговорить. Она из тех, кто может выхватить из сумочки револьвер, или полезть душить меня?
– По-моему, она способна и на то, и на другое. Через несколько мгновений дверь открылась, и в кабинет вошла сердитая двадцатитрехлетняя женщина. Ее голубые глаза сверкали от гнева.
– Вы Перри Мейсон?
– Совершенно верно.
– Я попрошу вас не лезть в мои дела.
– Я лезу в ваши дела?
– Вы прекрасно об этом знаете.
– Может быть, вы присядете и объясните мне все толком?
– Мне незачем садиться. Достаточно того, что напечатано в утренней газете. Я знаю, что мой отчим звонил вам вчера, и я уверена, что именно вы придумали весь этот спектакль.