– Спектакль? – удивленно переспросил Мейсон.
– Вы знаете, о чем я говорю. Потрудитесь объяснить мне, зачем вы все это устроили, мистер Мейсон. Мейсон слабо улыбнулся.
– Не могу, пока вы в таком состоянии, мисс Эндрюс. Если я и буду разговаривать с вами, то только когда вы успокоитесь.
– Я готова вас выслушать.
– Нет, вы сейчас слишком возмущены и не способны отнестись к моим словам с достаточным вниманием.
– Но у меня есть основания для возмущения.
– Вы мне о них еще ничего не сказали.
– Но вы же все знаете. Письмо шантажистов было послано мне. Я должна была бросить банку с деньгами. Не успела я ее бросить, как появилась эта лодка с полуголыми девицами. Сначала я подумала, что это они должны были забрать деньги, но потом решила, что шантажисты не могут быть настолько наглыми.
– Давайте все выясним, – сказал Мейсон. – Вы говорите, что письмо было адресовано вам?
– Вы сами это знаете.
– Откуда?
– Скорее всего, от моего отчима. Это он взял письмо у меня со стола, а потом положил обратно.
– Откуда вам это известно?
– Я специально запомнила положение письма на столе, чтобы проверить, не возьмет ли его кто-нибудь.
– Надеюсь, вы еще не разлюбили своего отчима?
– Да, я люблю его. Он удивительный, серьезный, надежный и заботливый человек, и он все время беспокоится обо мне. А вы поставили меня в трудное положение. Деньги, которые я заплатила за молчание этим людям, находятся в полиции, и теперь мне придется выложить черт знает какую сумму.
– Вас уже кто-то попросил выложить «черт знает какую сумму»?
– Пока нет. Но теперь я боюсь того, что может произойти.
– Может быть, вы объясните мне, почему вы так уязвимы для шантажистов?
– Все люди уязвимы. За каждым водятся грешки.
– И какие же грехи у вас? – спросил Мейсон.
– Это не ваше дело. Я понимаю, что вы пытаетесь как-то меня защитить, но я не нуждаюсь в защите, мистер Мейсон. Не лезьте в мои дела.
– Я полагаю, вы сознаете, что связались с шантажистами. Вам придется платить, платить и платить, пока из вас не высосут всю кровь.
– Никто не собирается ничего высасывать из меня. Я просто выигрываю время.
– Время для чего?
– Время для того, чтобы решить мои проблемы. Я буду решать их своими средствами и не нуждаюсь в вашей помощи.
– Вы пытались кого-то защитить? – спросил Мейсон.
– Это вас не касается. Единственное, о чем я вас прошу, это не лезть в мои дела. Я сама все устрою, как надо.
– Да разве вы не понимаете, что влезли в трясину и вязнете в ней все глубже и глубже?
– Я знаю, что делаю, мистер Мейсон. Я согласна была заплатить полторы тысячи, чтобы выиграть время.
– А потом они заставят вас снова платить.
– К тому времени, – зло сказала она, – они обломают зубы.
– А вы решительная молодая особа.
– И очень изобретательная, не забывайте об этом.
– Возможно, я бы вам что-нибудь посоветовал, если бы вы рассказали мне о своих планах, мисс Эндрюс. Мы бы могли, так сказать, объединить усилия. Вы знаете, на что намекают шантажисты в своем письме?
– Знаю. Но не собираюсь говорить с вами на эту тему.
– По каким-то личным причинам, или же надеетесь, что, выиграв время, сможете управлять положением?
– Может быть.
– Вы считаете, выигрыш во времени что-то изменит?
– Да.
– Эти люди разговаривали с вами по телефону? – спросил Мейсон. – Они как-то представились.
– Этого я пока не буду обсуждать. И вообще, я пришла, чтобы попросить вас не вмешиваться в мои дела. Я не нуждаюсь в ваших услугах.
С этими словами она повернулась и вышла из кабинета.
– Попробуйте связаться с Бэнкрофтом, Делла, – сказал Мейсон. Через минуту он уже говорил в трубку:
– Здравствуйте, Бэнкрофт. Меня только что посетила ваша падчерица. Она прямо пышет огнем.
– Как это она про вас узнала?
– Очевидно, ей стало известно, что вы мне звонили вчера утром. К тому же она уверена, что вы прочли письмо. Вы положили его не так, как оно лежало раньше.
– А чего она хотела?
– Чтобы я не лез в ее дела.
– Мне все равно, что она вам там наговорила. Вы продолжайте заниматься этим делом. Она слишком молода, порывиста и самоуверенна.
– Тогда вам следовало бы честно и откровенно поговорить с нею.
– Нет. Она сама придет ко мне. Она должна сделать первый шаг. Пока она мне не доверяет, я не стану вмешиваться.
– Если учесть, что она не хочет моей помощи, – сказал Мейсон, – я несколько связан.
– То есть?
– Я не могу представлять ее интересы.
– Вам и не надо представлять ее интересы. Вы работаете на меня. Ваши действия меня пока устраивают. Вам нужны деньги?
– Пока нет.
– Я все же беспокоюсь за Розену.
– Не волнуйтесь. С ней теперь постоянно вооруженная охрана.
– Она знает об этом?
– Нет еще.
– Но если узнает, будет много шума.
– Думаю, к тому времени ситуация изменится.
– Ну хорошо, вам виднее. И все же вы должны знать одну вещь: Розена сама вооружилась.
– Что?
– Розена вооружилась. Во всяком случае, либо она, либо моя жена Филлис взяла мой револьвер тридцать восьмого калибра, который я держал в ящике тумбочки в спальне. Я сейчас хотел его взять, на всякий случай, но его не оказалось на месте.
– А когда вы видели свой пистолет в последний раз?
– Ну… кажется, с неделю тому назад.
– А где сейчас ваша жена?
– Она опять в городе. Все занимается этим благотворительным вечером.
– Может быть, вам лучше тоже сюда приехать, – сказал Мейсон. – Небольшое семейное совещание не повредило бы.
– Я хочу, чтобы жена и падчерица сами пришли ко мне с этим.
– И все же вам лучше приехать, пока Розена не пустила в ход ваш револьвер.
– О боже! Я совсем не подумал об этом.
– А вы подумайте, – сказал Мейсон и повесил трубку.
Глава 7
В три часа дня Делла сказала Мейсону:
– Кажется, сегодня у вас день приема сердитых женщин.
– А кто пришел?
– Эта актриска, Ева Эймори. Она в большом расстройстве. Может быть, даже плакала.
– О, черт! Давайте ее сюда.
– У вас назначена встреча…
– Встреча подождет. У этой девицы, возможно, что-то серьезное. Кстати, узнайте у Пола Дрейка, установил ли он за ней наблюдение. Если нет, то пусть приставит к ней кого-нибудь покрепче. А пока расскажите мне, что из себя представляет эта Ева.
– Она очень, очень красивая.
– Что еще?
– Ну… пожалуй, после того, как мужчина остановится и поглядит на нее, у него появится ощущение, что разглядывать особенно нечего.
– Что вы имеете в виду?
– Ну, у нее нет индивидуальности, чего-то своего. Она держится, как актриса. Она улыбается, но улыбка ее слишком задерживается на лице, как будто она отрепетирована заранее. В ее походке и движениях есть что-то искусственное.
– Хорошо. Я сам посмотрю на нее и проверю ваши наблюдения.
– Вы только взглянете и упадете за борт. Вам потребуется некоторое время, чтобы спокойно оценить ее. Она очень красива.
– Ладно, пригласите ее.
Делла Стрит вышла и через минуту вернулась с Евой Эймори.
– Ну, – сказал Мейсон, – я надеюсь, вы видели себя в газетах?
Она улыбнулась и задержала улыбку чуть дольше, чем следовало, затем подала Мейсону руку и сказала:
– Поэтому я к вам и пришла.
– А почему именно ко мне?
– Я была с Полом Дрейком на лодке. Он частный сыщик. Я узнала, что он работает на вас и докладывал вам о том, что мы подобрали банку с деньгами.
– Так, продолжайте.
– Один очень вежливый, но безжалостный мужчина поставил меня в затруднительное положение.
– Каким образом?
– Ему известны некоторые обстоятельства моей жизни. У каждой начинающей голливудской актрисы есть какие-то грехи.