— Ради Бога, как зовут дружка Генриха, ну, того, горбоносого. Это очень важно.
— Да пошел ты! — Жанна дернулась, намереваясь уйти, видимо, моя настойчивость была ей неприятна. Хорошо, что я изловчился, схватил за рукав жакета.
— Неужели вам не хочется узнать, почему Генрих сделал ЭТО? — Я поймал себя на мысли, что совершаю очередную глупость, ищу приключений на собственную голову, но остановить себя уже не мог.
— Я очень хочу докопаться до истины, — чуточку смягчилась Жанна, — но Мирон-то здесь причем? Он тогда находился в соседней комнате, мы смотрели телевизор.
— Это уже теплее, — я готов был пожать женщине руку, но по ее глазам понял: Жанна пожалела, что проговорилась и назвала имя горбоносого, который, как мне показалось, был ей нужен.
На третий день после ко мне в квартиру заявился странный гость — высокий, плечистый, благообразный, представился следователем Клинцовым Евгением Александровичем и заявил о своем желании побеседовать со мной, чего мне весьма не хотелось. А Клинцов, заметив недоверие в моих глазах, протянул красную корочку. В удостоверении значилось, что податель сего документа является старшим следователем городского отдела милиции. Обычно мне достаточно одного взгляда, чтобы определить сущность человека, но на сей раз я пришел в замешательство. Клинцов не походил на сотрудника милиции. Интеллигентное лицо, умные, всепроникающие карие глаза. Его атлетическая фигура никак не вязалась с интеллектуальным лицом. Но не это смутило меня, а нечто неосязаемое, внутреннее, не чувство, скорее чутье стало подсказывать мне, что передо мной человек необычный, существо с двойным днем. Я почувствовал, что разговор о Либединском это так, повод, а главное все впереди.
Чем могу быть полезен? — недружелюбно спросил я, все еще не в силах освободиться от подозрений Беспкойство вырастало внутри, мне вдруг захотелось встать и выйти из комнаты, чтобы успокоиться.
А картина-то «Старик с поводырем» действительно существует! — нанес он упреждающий удар. Откровенно дружелюбно улыбнулся..
Где вы ее нашли? В квартире Генриха? — мне показалось, попал в точку, но я ошибся.
Не совсем, но о картине, о ее роли в самоубийстве Либединского говорить пока рановато, хорошо, что не успела уплыть.
Уплыть? Она ко всему еще и умеет плавать? — запоздало понял я что сморозил глупость — Где же картина сейчас?
У нас, на экспертизе. — Клинцов пытливо взглянул в мое лицо, как бы спрашивая: «Ну, как я вас уделал?»
В таком случае, Присаживайтесь! И перейдем к делу.
Для начала предлагаю чуточку приоткрыть карты, господин писатель, Банатурский! — Клинцов смотрел на меня глазами, в которых прямо-таки светилось дружелюбие. Давненько я не встречал столь откровенной симпатии. Успел подумать о том, что сей подполковник пришел сюда явно не случайно, видимо, подробно изучил мое досье.
Ваш ход, товарищ инкогнито! — запустил я пробный шар, который показался очень своевременный, потому, как гость чуточку смутился.
Насколько нам стало известно, вы специализируетесь на создании криминальных романов. Так?
А с какой стати вы грубо лезете в частную жизнь?
Извините, но… моя служба обязывает. Перед визитом сюда я прочел две ваши последние книги. Чувствуется опытная рука, но…
Замахнулись, так бейте, не стесняйтесь! — Беседа наша сразу приняла острый поворот — что означает ваше «но»?.
Много в романах откровенной выдумки, наивности, жизнь обогнала литературу, отсутствуют современные живые детали, язык далек от криминального, образы героев симпатичны, не более, они не вызывают ни ненависти, ни восхищения, а это — скучно.
Вы случайно не служите литературным критиком по совместительству? С размаху бьете! — Я не ожидал от мента подобного выпада. Любой литератор в душе — талант, человек с Божьей искрой, инженер человеческих душ и вдруг…
Иду ва-банк ради высокой цели, — откровенно признался Клинцов. — Хотите, заключим договор о намерениях, как теперь говорят. Я постараюсь взять над вами профессиональное шефство, введу в милицейскую и криминальную обстановку, подкину пару захватывающих сюжетиков, могу и отрецензировать написанное.
Любопытный поворот. А чем буду должен я оплатить эту услугу? Что должен буду делать я?
О, самую малость! — весело отмахнулся Клинцов. — Вы подробно, в деталях, расскажете мне о своей не совсем обычной жизни, о писательской кухне, о таинственных видениях, о которых упоминали в своем заявлении. Пока все.