Глава 1. Греция
Июль, самый разгар лета. Температура плюс тридцать в Москве, а в Греции, в тени, доходит до сорока выше ноля. А на солнце – так вообще все семьдесят.
Да, Греция... Пелопоннес. И целых три недели отпуска. Я давно собиралась именно сюда, но не потому, что подруги постили шикарные фотки с островов и привозили с собой метаксу. Я рвалась в Грецию по другой причине. Мне надо было освежить в памяти события тринадцатилетней давности. Тогда мне было одиннадцать, сейчас – двадцать четыре. Тогда я приезжала с папой, сейчас – отправилась одна, несмотря на протесты родителя. Тогда я не совсем понимала, что происходит, сейчас – точно знаю, чего жду от греческих каникул.
Местечко Катаколо в глубине Пелопоннеса знают немногие туристы. После прилета в Афины - три с половиной часа на автобусе до Пиргоса, затем еще полчаса – до крохотной рыбацкой деревушки, десять минут на такси – и вот, это самое место. Пляж Агиос Андреас. И небольшой отельчик на самом берегу Ионики. Проживание здесь я забронировала еще зимой. Почему именно здесь?
Потому что в этом месте и в этом отеле последний раз видели мою маму. Она приезжала сюда по работе. Мама сумела создать целую бизнес империю по поставкам в Россию средиземноморских продуктов, в частности, оливкового масла. Она работала с Италией и Испанией, и вот, захотела наладить деловые связи и с греками. Вот только из своего турне она не вернулась…
Я помнила, как мой папа сорвался ее искать. Меня ему пришлось взять с собой – оставить было не с кем. Здесь, в Катаколо, он провел собственное расследование. Поговорил, наверное, с каждым в деревне. И записал все имена и показания в толстую книжку в кожаном переплете. Попутно поссорился с полицией и сам чуть не угодил в тюрьму – за неподчинение сотрудникам силовых структур и сбор персональных данных.
Я открываю тот самый ежедневник. К счастью, папа не заметил, как я стащила его из сейфа. Тогда, тринадцать лет назад, он не смог найти никаких следов и зацепок. Греки путались в показаниях. Один говорил одно, другой – другое. Но я – твердо намерена во всем разобраться…
Я выхожу из автобуса в половине третьего дня. На центральной улице поселка ни души. Магазины закрыты. Рестораны закрыты. В маленьком порту – лишь одна деревянная лодка, старая, но ухоженная, свежевыкрашенная в ярко-голубой цвет. На стоянке - несколько припаркованных на солнцепеке машин, разогретых настолько, что можно обжечься. Тишина. Все, как тринадцать лет назад.
Я глубоко вдыхаю обжигающий воздух, вытаскиваю из дорожной сумки бутылку воды и делаю несколько глотков. Черт! Вода превратилась в кипяток!
Оставляю бутылку на высоком бордюре и иду по центральной улице, одной из двух в этом поселке, в надежде встретить хоть кого-нибудь, кто поможет найти дорогу в отель. От раскаленного асфальта поднимаются горячие пары. Духота стоит страшная, и близость моря нисколько не освежает. Про себя я радуюсь, что взяла с собой минимум вещей, выложив из чемодана большую часть нарядов, которые насовала заботливая подруга Катя.
Я иду, думая о своем, на автомате разглядывая коренастые одноэтажные домики с красно-черепичными крышами и небольшими окошками. Все окошки плотно закрыты, и изнутри занавешены темными шторами – чтобы не пускать в дом жару. За хлипким забором одного из коттеджей лает крупная недружелюбная собака. Я оглядываюсь в поисках убежища – с детства боюсь собак всех мастей! На лай выходит пожилой хозяин, отгоняет зверя вглубь сада, широко улыбается и говорит мне что-то по-гречески.
- Ду ю спик инглиш?, - я с надеждой смотрю на него.
Но он только качает головой. Говорить дальше приходится жестами. Показываю ему адрес отеля, пожилой грек хмурится и машет рукой в сторону. Я начинаю крутить руками в воздухе, изображая человека за рулем и добавляю – «такси» – слово интернациональное. Грек понимает, но грустно вздыхает и показывает на часы. Проводит пальцем по циферблату с трех часов до шести, и я понимаю, что деревушка оживет не раньше вечера.
Надо идти дальше.
Вдруг грек начинает выписывать в воздухе иероглифы. Протягиваю ему ручку и свой кожаный ежедневник. В нем мужчина пишет слово έρως, показывает рукой вперед и подписывает 200 m.
Знаю, что έρως в переводе с греческого любовь. Ну что ж! Пойду навстречу своей любви!
Через пару минут я вижу похоженаписанное слово на двухэтажном современном здании. В здании расположился бар, который, – о, чудо – открыт.
Я вхожу и с облегчением вздыхаю – в помещении работает кондиционер. Играет негромкая музыка и настойчиво пахнет кофе. Но ни за стойкой, ни в зале никого нет. Я сбрасываю с плеча дорожную сумку, взбираюсь на высокий барный стул и негромко зову: хеллоу? Мне отвечает мужской голос, тоже по-английски - второе чудо за минуту.